И самъ, терзающійся непониманіемъ, съ какой-то отвагой отчаянія, произнесъ:
— Есть, значитъ, причина. Изъ-за моего подлаго карактера бросила...
Волкъ смолкъ.
Въ виду предупрежденія Волка, не разспрашивалъ болѣе и Вычковъ и, разумѣется, не смѣлъ сказать своего мнѣнія о Ѳенькѣ.
А Волкъ чувствовалъ неодолимую потребность убѣдить и Бычкова, и, главное, себя, что Ѳенька не безпардонная душа.
И онъ проговорилъ:
— Слушай... Я обскажу тебѣ, какая это матроска... Ты увидишь...
— Обсказывай!
Волкъ вздохнулъ и началъ:
4.
Изъ-за ей — прямо сказать — свѣтъ увидалъ. А ты какъ думалъ, невѣрный матросъ? Не бойсь, всякій жизни ищетъ, а не то, что бы очень радъ, когда шкуру твою оббиваютъ, словно она барабанная шкура, а больше какъ о ей и не смѣй полагать. По какимъ такимъ причинамъ ты въ родѣ бытто арестантъ?.. И всего у тебя и радостей, что напился на берегу да пьяный обланилъ бабу. Что Машка, что Аксюшка — все равно, а потомъ и айда на корабль. Жди тамъ боя да шлихофки изъ-за всякой малости, ежели строгость самая что ни на есть форменная. И какой ты ни покорный матросъ, и у тебя, можетъ, душа требуетъ отдышки. Чтобы хоть на берегу по-хорошему пожить,
