рецъ, лейтенантъ, лѣтъ за тридцать, уже взбѣжалъ на мостикъ и разставилъ свои короткія ноги, подавшись всѣмъ своимъ корпусомъ черезъ поручни.
Все стихло.
— Марсовые къ вантамъ! По марсамъ и по салингамъ! — громко, весело, задорно и точно грозя кому-то вызовомъ, скомандовалъ густымъ и сочнымъ баритономъ Василій Леонтьевичъ.
Съ этой командой онъ бросилъ взглядъ быстрыхъ и острыхъ, какъ у мышатъ, карихъ глазъ на «француза»: побѣжали ли тамъ по вантамъ.
Нѣтъ еще! Слава Богу!
А марсовые «Витязя» уже ринулись какъ бѣшеные по натянутымъ вантинамъ. Лишь мелькали голыя пятки.
Одни уже были на марсахъ, другіе бѣжали выше — на салинги, когда французскіе матросы еще только добѣгали до марсовъ.
И шустрый живчикъ «Волчокъ», какъ называли на бакѣ Василія Леонтьевича, нетерпѣливѣе и громче крикнулъ;
— По реямъ!
Бѣлыя рубахи разбѣжались по марса и брамъ-реямъ, придерживаясь рукой за «выстрѣлы» (въ родѣ перекладины поверхъ реи) для баланса, съ такой смѣлой быстротой, словно бы они бѣжали по полу, а не по круглымъ поперечнымъ деревамъ — реямъ, которыя своими серединами висѣли на страшной высотѣ надъ палубой, а ноками (концами) — надъ моремъ.
Матросы точно и не думали, что малѣйшая неосторожность — и сорвешься, что бы размозжить голову о палубу или нырнуть съ высоты въ море и не вынырнуть на свѣтъ Божій.
