— Марсовые! Осторожнѣе! Крѣпче держись, братцы!
Ракитинъ метнулъ на старшаго офицера злой взглядъ и насмѣшливо кинулъ ему:
— Марсовые не бабы, Василій Леонтьичъ!
— Люди, Владиміръ Николаичъ! — значительно и возбужденно отвѣтилъ онъ.
— Знаю-съ, что люди! — надменно сказалъ капитанъ, краснѣя отъ негодованія, что его учатъ.
И только что онъ это сказалъ, какъ передъ его глазами съ гротъ-марса-реи сорвался человѣкъ.
Что-то бѣлое ударилось о ванты, отбросилось вбокъ и звучно шлепнулось о палубу.
Ни крика, ни стона.
Работавшіе на шканцахъ матросы ахнули и отвернулись отъ недвижнаго человѣка, вокругъ котораго палуба окрасилась кровью.
Голова была размозжена, но красивое молодое лицо марсоваго Никѣева уцѣлѣло. Большіе черные глаза выкатились, померкнувшіе въ застывшемъ взглядѣ ужаса.
Многіе торопливо перекрестились.
Гротъ-марсовые невольно взглянули внизъ и снова стали вязать сезни.
Безумный пылъ исчезъ. Явилось вдругъ чувство самохраненія.
— Въ лазаретъ человѣка! — скомандовалъ старшій офицеръ.
Голосъ его дрогнулъ. Василій Леонтьевичъ не смотрѣлъ на убитаго.
Боцманъ Никитичъ уже прикрылъ размозженную голову, и двое шканечныхъ отнесли Никѣева внизъ. Матросы отводили глаза отъ убитаго, крестились и
