снова трекали снасти. Офицеры поторапливали. Прибѣжалъ блѣдный и испуганный судовой врачъ. Какой-то старый баковый матросъ, забулдыга и пьяница Копчиковъ, крѣпившій кливеръ, промолвилъ вполголоса:
— Тоже, спѣшка. Вотъ и спѣшка!
— Молчать! — окрикнулъ первый лейтенантъ, распоряжавшійся на бакѣ.
Работы горѣли.
— Марсовые съ марсовъ и салинговъ долой! — скомандовалъ Василій Леонтьевичъ.
Въ его командѣ не было прежняго возбужденія. Убитый не выходилъ изъ его головы.
«Витязь» былъ побѣдителемъ.
Еще на французской эскадрѣ не были убраны паруса, а «Витязь» красовался съ оголенными мачтами. Снасти были убраны.
Несмотря на торжество русскаго корвета, на палубѣ стояла зловѣщая тишина только-что бывшаго несчастья.
Потрясенные матросы притихли и угрюмо молчали, стоя у своихъ снастей.
Только забулдыга Копчиковъ тихо говорилъ съ иронической ноткой въ сипломъ пропитомъ голосѣ двумъ товарищамъ;
— А вы рвись, такіе-сякіе... Подыхай изъ-за секунда!.. Зато молодцы! А ему начхать, что Егорка расшибся... Ты погляди, что ему... Это не «Волчокъ»... У того душа!
Дѣйствительно, блестящій капитанъ былъ подъ впечатлѣніемъ торжества.
Напрасно онъ старался принять озабоченный видъ. Въ его еще торжествующемъ лицѣ было лишь выра-
