— Право, очень хорошенькая... Гдѣ вашъ мужъ?.,
— Въ разлукѣ!.. Онъ матросъ...
— У такой милой Матреши и матросъ?.. Удивительно! И скучно по мужѣ?
— Какъ по мужѣ не скучать...
— А знаете ли что, Матреша?..
— Что, баринъ?..
— Только между нами...
— Я не болтушка, будьте спокойны...
— Вы мнѣ очень нравитесь, Матреша... И вотъ позвольте подарить золотой...
Съ этими словами жилецъ подошелъ къ Матрешѣ и подалъ пять рублей.
— За что?
— А за вашу красоту... И постоянно радъ вамъ давать по стольку, если.. если... позволите васъ поцѣловать... Въ этомъ... ээ... ээ... право, Матреша, ничего дурного! — прибавилъ жилецъ.
Торопливо и почти что съ серьезнымъ дѣловитымъ видомъ Матреша сунула золотой въ карманъ юбки и подставила свою бѣлую, упругую щеку.
Не глядя на раскраснѣвшееся, млѣвшее лицо жильца второй молодости, который припалъ къ шеѣ носомъ, Матреша съ брезгливымъ чувствомъ ощущала слюнявыя губы и поцѣлуи, которыхъ столько продавала во время сезона съ такимъ же дѣловитымъ равнодушіемъ. И, прислушиваясь къ двери, Матреша, привыкшая къ курортнымъ нравамъ, думала:
«Никакой тутъ мерзости нѣтъ. Здѣсь барыни еще хуже. Меня не убудетъ отъ этихъ поцѣлуевъ блудливаго старика. А между тѣмъ лишнія деньги пригодятся для дома: для меня и Антоши».
