Черезъ двѣ-три минуты она уже рѣшила, что за пять рублей уплата произведена, и, оттолкнувъ осоловѣлаго старика, шепнула;
— Будетъ! Еще барыня войдетъ... Каково?
Старикъ испуганно отошелъ къ столу и, присаживаясь, пролепеталъ сдавленнымъ голосомъ:
— Милая... Обворожительная! Еслибъ вы знали какъ я васъ... люблю!
— Знаю!.. — насмѣшливо промолвила Матреша.
— Такъ заходите вечеромъ... на четверть часа... Придете?
— Можетъ быть! — неопредѣленно засмѣялась Матреша.
— Я снова подарю золотой...
— Но только помните уговоръ: кромѣ поцѣлуевъ, какъ сейчасъ, ничего!..
— И флиртъ съ вами наслажденіе, Матреша... О, какая вы милая, Матреша!..
«И какой ты противный!» — подумала Матреша, улыбаясь, глазами.
Въ эту минуту въ двери тихо постучали.
Матрена уже сметала книги съ этажерки пуховкой, какъ ни въ чемъ не бывало, а жилецъ хриплымъ голосомъ разрѣшилъ войти и успокоился, что въ дверяхъ стояла толстая, пожилая кухарка. Извинившись, что осмѣлилась побезпокоить генерала, она сказала, что зовутъ Матрешу.
— Мальчикъ какой-то ждетъ тебя въ кухнѣ! — шепнула въ корридорѣ кухарка.
Обѣ спустились въ кухню. Наумка торопливо доложилъ Матрешѣ о своемъ порученіи и что извозчикъ ждетъ. Пароходъ скоро уходитъ. Ужъ второй свистокъ.
