Матреша обрадовалась, почему-то смутилась, бѣгомъ вернулась наверхъ и нетерпѣливо постучала въ комнату Ады Борисовны.
И, впущенная, возбужденно и почтительно проговорила:
— Позвольте на полчаса отлучиться, барышня!
— Это зачѣмъ? — съ неудовольствіемъ спросила хозяйка, подозрительно взглядывая на взволнованное лицо Матреши.
— Антонъ прислалъ за мной. «Бакланъ» уходитъ. И какая буря, барышня! — прибавила тревожно Матреша.
— Твой матросъ могъ бы самъ забѣжать... И что матросамъ буря... А ты дома нужна.
— Антону, значитъ, нельзя.
— И тебѣ нельзя... Скажите пожалуйста, что за проводы!
Оскорбленная, возбужденно возвышая голосъ, Матреша проговорила:
— Кажется, безъ необходимости утромъ не прошусь, барышня. Ровно каторжная у васъ работаю... Не зудите, барышня, и отпустите, а не то и безъ спросу уѣду...
— Не будь дерзкая, Матреша!.. Номера третій и пятый убраны?
— Убраны.
— Уѣзжай и скорѣй возвращайся!.. И что у насъ за прислуга! — вздохнула Ада Борисовна.
Но Матреша этихъ словъ, вѣрно, не слыхала. Она была уже въ своей маленькой комнатѣ въ первомъ этажѣ, противъ комнаты Ады Борисовны, торопливо обвязала шею голубой лентой, надѣла теплое пальто съ барашкомъ на воротникѣ, новую шляпку, перело-
