жила изъ кармана золотой, только что полученный отъ жильца 3, въ портмонэ и выбѣжала на улицу.
Черезъ минуту она съ Наумкой ѣхала на молъ.
Чѣмъ ближе подъѣзжала коляска къ молу, тѣмъ ужаснѣе казалась буря.
И Матреша чувствовала себя виноватой передъ Антономъ, что онъ все еще матросомъ и долженъ идти въ такую бурю.
«Могла бы уже съ нимъ не разлучаться. Деньги-то прикоплены», — думала Матреша и взволнованно повто-ряла:
— Ради Бога, поскорѣе, извозчикъ! Поскорѣе, голубчикъ!
8.
Едва сдерживая безумную радость, охватившую Антона, когда онъ увидалъ коляску, въ которой сидѣла Матреша, казалось, еще красивѣе и франтоватѣе, — онъ ужъ и не подумалъ больше о томъ, что бы «показать себя» Матрешѣ и искровяниуь ея «обманную рожу».
Но словно бы стыдясь показать, какъ онъ обрадовался и какъ онъ ее любитъ, Антонъ встрѣтилъ Мат-решу, когда она взбѣжала на пароходъ, не особенно горячо и, напуская на себя беззаботный видъ, пожалъ руку и проговорилъ:
— Однако и поздно. Матрешка... Полагалъ, и не пріѣдешь...
— Не знала, что пришелъ... Письмо бы послалъ...
— Послалъ...
— Не получила, Антоша, честное слово!..
