что Васька Пернатый въ Россію бѣжать хотѣлъ, а онъ кулаками машетъ и кричитъ: «мигрантъ»! Это, значитъ, который человѣкъ со своей родины на чужую убѣгаетъ, — пояснилъ Аришкинъ. — Ладно. Тую-жъ минуту послали на берегъ шлюпку съ мичманомъ къ концырю, что бы поймать, молъ, и предоставить бѣглаго казеннаго человѣка... А городъ эти самые Портогранды маленькій... арапы больше живутъ... Пернатаго-то скоро и разыскали въ избенкѣ арапской. Послѣ матросы, что съ мичманомъ на поимку ѣздили, обсказывали, какъ бѣднягу подъ кроватью нашли... Забился туда... Насилу вытащили. И бросился онъ въ ноги концырю и мичману. Плачетъ. «Не берите, молъ, меня на клиперъ. Я въ Рассею доберусь и явлюсь по начальству. Пусть со мной, что вгодно дѣлаютъ, но я по крайности въ своей сторонѣ буду». А мичманъ, что можетъ? Тоже подневольный офицеръ. Ему сказано доставить, онъ и долженъ былъ доставить. И пожалѣлъ онъ матросика, а привезъ на катерѣ, да еще для вѣрности связалъ... Это жалѣючи-то! — не безъ ироніи прибавилъ разсказчикъ. — Привезли, и тотъ же секундъ безъ допроса, какъ, молъ, и почему матросъ отъ тоски на отвѣтъ въ Рассею бѣжитъ, — бѣднягу на бакъ и всыпали безъ счета... Вродѣ какъ въ безчувствіи въ лазаретъ снесли... А вѣдь все отъ непонятія... Послѣ ужъ только въ понятіе на счетъ матросика вошли... Тогда и старшій офицеръ понялъ, что терпѣнія въ немъ. не было... То-то оно и есть...
Въ эту минуту неслышными шагами приблизился лейтенантъ Пыжиковъ. Аришкинъ тотчасъ же смолкъ.
— Вы тутъ что? Дрыхнете? — спросилъ лейтенантъ, вглядываясь въ матросскія лица.
