Старшій офицеръ думалъ, что спасъ «отчаяннаго» и тотъ долженъ быть благодаренъ. Въ то же время «исторія» окончится. А боцмана онъ разнесетъ и ему пригрозитъ. Онъ перестанетъ драться и брать взятки...
Но Митюшинъ не только не обнаружилъ благодарныхъ чувствъ, напротивъ, онъ былъ мраченъ.
— Такъ ступай и подъ арестъ не садись!..
— Слушаю, вашескобродіе... Но только...
— Что еще?
— Я не пойду просить прощенія у боцмана. Если кого подъ судъ, то слѣдуетъ его, вашескобродіе...
— Молчать! Я прикажу тебя выпороть! — вспылилъ старшій офицеръ.
— На то закона нѣтъ, вашескобродіе! Прикажите прежде судить, вашескобродіе! Правда окажетъ! — отвѣтилъ «отчаянный» и вышелъ изъ каюты.
8.
Старшій офицеръ одумался, и «отчаяннаго» розгами не наказали.
Черезъ день послѣ дознанія его отправили въ Петербургу и «отчаянный» былъ посаженъ въ морскую тюрьму какъ подслѣдственный. Осенью его перевели въ госпиталь, и у него оказалась скоротечная чахотка.
Въ палатѣ «отчаянный» попрежнему «безпокоился» за законъ, тосковалъ по правдѣ, говорилъ сосѣдямъ-больнымъ горячія рѣчи...
Онъ все еще ждалъ суда и надѣялся, что тамъ «правда окажетъ» и боцмана уберутъ.
«Отчаянный» такъ и не дождался. Передъ Рождествомъ онъ умеръ.
