ранга Ухватова. Онъ моимъ экипажнымъ былъ и командовалъ кораблемъ «Нетронью» 1). Небойсь, слышали?
— Его еще бабьимъ боровомъ звали! — замѣтилъ Егорка.
— Онъ самый и есть. Лысый, чижелый, брюхастый, прямо сказать боровъ, а туда же: на любовь льстился. Не понималъ, что это ему не къ рылу, и по своей дурости полагалъ, что можно черезъ деньги настоящую приверженность получить. Очень обожалъ экономку. Ничего для нея не жалѣлъ. Рядилъ, какъ паву.
— А изъ какихъ она была? — спросилъ Егорка.
— Писаря Абакумова жена. Тотъ на деньги польстился; сказывали, двѣ тыщи за нее взялъ и отъ правовъ отказался. Ну, и Нюшка изъ антиреса въ экономки пошла... Думала сперва, что очень лестно въ родѣ барыни быть да своего лысаго чорта въ родѣ какъ турецкаго салтана ублажать... И жила она у его такимъ манеромъ годъ, ровно заключенная. Никуда Ухватовъ ее не пускалъ... Страсть ревнивый былъ... И обожалъ ее больше да больше... Все надѣялся, что Нюшка не изъ-за денегъ съ имъ будетъ хороводиться... Но только напрасно... Безъ экономки остался!
Матросъ проговорилъ эту фразу съ злораднымъ торжествомъ. На его красивомъ лицѣ сіяла побѣдоносная улыбка.
— Отбилъ, значитъ, у экипажнаго? — сочувственно и въ то же время изумленно спросилъ Егорка, проникаясь необыкновеннымъ уваженіемъ къ Дымнову.
Онъ хорошо зналъ, что Дымновъ былъ мастеръ облещивать бабъ и что кронштадтскія торговки, гор-
1) «Не тронь меня».
