Страница:Иннокентий Анненский - Книга отражений, 1906.pdf/133

_ 129 _ совсѣмъ не та, что Оыла у Гончарова, Писемскаго, дли Островскаго. Глядя на его картины, вспоминаешь слова автора „Подростка", который говорилъ когда-то, что въ иныя минуты самая будничная обстановка кажется ему сномъ или иллюзіей. Онъ испытывалъ это, напримѣръ, гнилымъ, желтымъ, осеннимъ утромъ на Петербург- скихъ улицахъ. Одинъ театральный кратикъ, по моему, очень хорошо сказалъ о персонажахъ Горькаго, что они похожи на чертей. Я донимаю, конечно, подъ этой метафорой не пресловутую демоничность новыхъ литературныхъ ге- роевъ: рѣчь можетъ идти только о загадочности и своеобычности тѣхъ масокъ, за которыми мелькаетъ душа поэта, о той дразнящей неуловимости контуровъ, которую какъ-то странно рядить въ типическіе шаблоны театра. ПІуллеръ, побитый за нечистую игру и одурманен- ный водкой, страстно, хотя и съ надрывомъ, говорить объ истинахъ, которыя волнуютъ лучшіе умы человѣ- чества. Старикъ, котораго въ жизни только мяли, вы- носить изъ своихъ тисковъ незлобивость и свѣжесть. Двадцатилѣтняя дѣвушка, которая не видѣла въ жизни ничего, кромѣ грязи и ужаса, сберегаетъ сердце какимъ- то лилейно чистымъ и дѣтски свободнымъ. А Пепелъ, этотъ профессіональный воръ, дитя острога, и въ то же время такой нервный, какъ женщина, стыдливый и даже мечтательный? Это внутреннее несоотвѣтствіе людей ихъ положенію, эта жизнь, мыслимая поэтомъ, какъ грязный налетъ на свободной человѣческой душѣ, при- даетъ реализму Горькаго особо фантастическій, а съ дру- гой стороны удивительно русскій колоритъ. Не даромъ въ нашихъ старыхъ сказкахъ носителемъ силы и удали нежданно-негаданно является какой-нибудь хроменькій Потанюшка, а алмазъ царевны отыскиваютъ на осмѣян- номъ дуракѣ, гдѣ-то на черной печкѣ завернутымъ въ КНИГА ОТРАЖЕШЙ. 9

^