Страница:Исаченко. Гражданский процесс. Т. V (1914).pdf/449

привлекать къ суду виновныхъ въ нарушеніи этого вида права собственности. Эта совершенно полная аналогія между разсматриваемыми правами и регулирующими ихъ правилами даетъ справедливое основаніе для примѣненія къ разрѣшенію занимающаго насъ вопроса того общаго принципа, по которому — пЪі еасіет гаііо, іЪі еабет 1е§і8 (іізрозійо. Въ числѣ мѣръ, коими законъ ограждаетъ авторскія права, имѣются двѣ, указанныя въ разсмотрѣнныхъ 1040 и 1041 статьяхъ, Правила эти въ уставѣ гражданскаго судопроизводства не новыя; они были и въ законахъ о судопроизводствѣ гражданскомъ (2244 ст. ч. 2 т. X, изд. 1857), откуда заимствованы и перенесены составителями уставовъ 1864 г. въ уставъ гражд. суд. Въ основу ихъ была положена та идея, что произведенія ума и мысли, какъ продуктъ интелектуальной дѣятельности человѣка, не должны быть уравниваемы съ тѣми имущественными правами, которыя въ силу своей природы всегда могутъ быть предметомъ свободнаго гражданскаго оборота. Умъ и мысль неотъемлемыя принадлежности человѣка; неотъемлемы должны быть и произведенія ихъ. Высказать или не высказать извѣстную мысль, сдѣлать или не сдѣлать ее достояніемъ всѣхъ — зависитъ исключительно отъ этого человѣка, и какъ никто не можетъ быть принуждаемъ къ тому, чтобы онъ высказалъ то, что думаетъ, такъ невозможно принудить его къ тому, чтобы разъ высказанная и изложенная на письмѣ мысль могла бы быть пріобрѣтаема каждымъ желающимъ, если на это не дается согласія высказавшимъ* ее. Одно то, что мысль высказана, выражена на письмѣ и даже облечена въ такую форму, которая должна содѣйствовать ея распространенію, еще не доказываетъ того, что высказавшій ее твердо рѣшился сдѣлать ее извѣстною всѣмъ. Быть можетъ въ самую послѣднюю минуту авторъ извѣстнаго произведенія усомнился въ истинѣ того, что имъ высказано, и это сомнѣніе остановило его на пути къ распространенію высказаннаго. Понудительное отчужденіе умственныхъ произведеній при такихъ условіяхъ было бы тяжкимъ насиліемъ надъ душевными свойствами человѣка, ибо продавалась бы не вещь, принадлежащая ему, не какое-либо право имущественнаго характера, а нѣчто совершенно иное, нѣчто совершенно несоизмѣримое съ тѣмъ, что можетъ имѣть рыночную цѣну; продавалась бы частица души человѣка.