читалъ очень часто встрѣчающихся въ газетахъ, въ сезонъ навигаціи, извѣщеній о «всплытіи сильно предавшихся гнилости тѣлъ» разныхъ «неизвѣстныхъ» мужчинъ и женщинъ? — Какъ они попали въ невскія пучины, долго-ли лежали на ихъ тинистомъ днѣ, — всегда остается неразъясненнымъ вопросомъ, который обыкновенно передается на волю Божію. Между тѣмъ, въ Петербургѣ ежегодно всплываетъ такихъ невѣдомыхъ тѣлъ, среднимъ счетомъ, до семидесяти… Это — очень внушительная цифра! Конечно, въ цифру эту входятъ вольные и невольные утопленники, но всѣ-ли эти семьдесятъ жертвъ, поглощаемыхъ коварной Невою, точно сказочнымъ Змѣемъ Горыничемъ, поплатились жизнью по своей волѣ (напр., самоубійцы), по неосторожности, по несчастной случайности?.. Чудится невольно, что славная рѣка-Нева схоронила навсегда въ своихъ глубокихъ хлябяхъ много лихихъ дѣлъ, много кровавыхъ преступленій…
Нельзя, впрочемъ, не замѣтить, что въ дѣлѣ сокрытія преступленій и даже убійствъ, русскіе злодѣи отличаются общей русскому національному характеру чертой — безпечностью и беззаботностью, иногда поразительными. Казалось бы, убійство, по самой натурѣ своей, требуетъ глубокой тайны въ интересахъ самого преступника; но мы видѣли уже, какъ иногда легкомысленно, даже съ бравадой, пренебрегается это условіе иными головорѣзами хлестаковскаго типа. Та же черта ребяческой безпечности и легкомыслія проявляется часто въ формахъ сообщничества и соучастничества въ убійствѣ. Есть не мало фактовъ, гдѣ поражаешься легкостью и нравственной уступчивостью, съ которыми люди, еще вчера и не помышлявшіе о преступленіи, сегодня даютъ себя уговорить, чуть не по первому приглашенію, идти на кровавое дѣло. Отсюда, нерѣдко бываетъ, что пойманный участникъ преступленія, при всемъ чистосердечіи своего сознанія, не умѣетъ назвать толково своихъ товарищей, знаетъ ихъ лишь по именамъ или даже вовсе не знаетъ, кто они. Въ убійствахъ, совершаемыхъ въ нѣсколько рукъ, особенно уличнаго и трущобнаго пролетаріата, заурядъ случается, что между соучастниками находятся люди, совершенно между собою незнакомые, въ первый разъ встрѣтившіеся на порогѣ къ страшному преступленію, и — ничего: это ихъ нисколько не безпокоитъ и не затрудняетъ! Разумѣется, при такомъ условіи, тайна «артельныхъ»
читал очень часто встречающихся в газетах, в сезон навигации, извещений о «всплытии сильно предавшихся гнилости тел» разных «неизвестных» мужчин и женщин? — Как они попали в невские пучины, долго ли лежали на их тинистом дне, — всегда остается неразъясненным вопросом, который обыкновенно передается на волю Божию. Между тем, в Петербурге ежегодно всплывает таких неведомых тел, средним счетом, до семидесяти… Это — очень внушительная цифра! Конечно, в цифру эту входят вольные и невольные утопленники, но все ли эти семьдесят жертв, поглощаемых коварной Невою, точно сказочным Змеем Горыничем, поплатились жизнью по своей воле (напр., самоубийцы), по неосторожности, по несчастной случайности?.. Чудится невольно, что славная река-Нева схоронила навсегда в своих глубоких хлябях много лихих дел, много кровавых преступлений…
Нельзя, впрочем, не заметить, что в деле сокрытия преступлений и даже убийств, русские злодеи отличаются общей русскому национальному характеру чертой — беспечностью и беззаботностью, иногда поразительными. Казалось бы, убийство, по самой натуре своей, требует глубокой тайны в интересах самого преступника; но мы видели уже, как иногда легкомысленно, даже с бравадой, пренебрегается это условие иными головорезами хлестаковского типа. Та же черта ребяческой беспечности и легкомыслия проявляется часто в формах сообщничества и соучастничества в убийстве. Есть немало фактов, где поражаешься легкостью и нравственной уступчивостью, с которыми люди, еще вчера и не помышлявшие о преступлении, сегодня дают себя уговорить, чуть не по первому приглашению, идти на кровавое дело. Отсюда, нередко бывает, что пойманный участник преступления, при всём чистосердечии своего сознания, не умеет назвать толково своих товарищей, знает их лишь по именам или даже вовсе не знает, кто они. В убийствах, совершаемых в несколько рук, особенно уличного и трущобного пролетариата, зауряд случается, что между соучастниками находятся люди, совершенно между собою незнакомые, в первый раз встретившиеся на пороге к страшному преступлению, и — ничего: это их нисколько не беспокоит и не затрудняет! Разумеется, при таком условии, тайна «артельных»
