михъ себя, лично, со стороны полезности и способности къ самостоятельному труду, цѣнятъ слишкомъ низко (да и не напрасно), чтобы полагаться лишь на свои прелести въ тиражѣ счастливыхъ браковъ. Обыкновенно, въ тиражъ этотъ не попадаетъ «бѣдная невѣста», горькая судьбина которой служила предметомъ столькихъ лирическихъ, романическихъ и драматическихъ соболѣзнованій въ беллетристикѣ. Наша культурная дѣвушка разсчитываетъ свои шансы на бракъ сообразно суммѣ приданаго, назначаемаго за нею папенькой и маменькой: на все остальное, что̀ въ ней есть—красота, молодость, образованіе—и она сама, и родители, и женихи смотрятъ, какъ на такую вещь, которая можетъ быть пріятна, можетъ скрасить бракъ только въ золотой цѣнной оправѣ, тогда какъ—наоборотъ—была-бы такая оправа, легко составить «партію» и безъ красоты, и безъ молодости и безъ иныхъ личныхъ достоинствъ.
Петербургъ, можно сказать, кишитъ женихами-искателями богатыхъ или состоятельныхъ невѣстъ, съ хорошимъ приданымъ. «Захудавшіе» или промотавшіеся представители «золотой молодежи»: чиновники, достигающіе зрѣлыхъ лѣтъ и «степеней извѣстныхъ», разные «дѣльцы» и аферисты, ищущіе капиталовъ для осуществленія своихъ предпріятій и промышленныхъ карьеръ,—вся эта пестрая холостежь, которой такъ много въ Петербургѣ, непремѣнно, въ своихъ надеждахъ и видахъ на будущее, разсчитываетъ на составленіе выгодныхъ «партій», ищетъ ихъ, сносится съ свахами, высматриваетъ богатыхъ невѣстъ и на перебой волочится за ними. Можетъ быть, не всѣмъ извѣстно, что подколесинскій способъ заочнаго сватанья черезъ сваху отнюдь не составляетъ анахронизма и въ наши дни въ средѣ петербургской «интеллигенціи», не говоря уже о купечествѣ, гдѣ большинство счастливыхъ браковъ устраивается свахами. Обыкновенно, корыстныя матримоніальныя вожделѣнія жениховъ-кавалеровъ изъ «благороднаго» сословія обращаются на купеческихъ дщерей, по традиціи, что у нихъ деньжищъ куры не клюютъ и что онѣ только о томъ и мечтаютъ, какъ-бы выйти замужъ за офицера, а въ худшемъ случаѣ, хоть-бы за штатскаго, только непремѣнно—«благороднаго», если же въ чинахъ и орденахъ—тѣмъ пріятнѣе. Традиція эта нынѣ значительно ослабѣла, однако-жъ не
мих себя, лично, со стороны полезности и способности к самостоятельному труду, ценят слишком низко (да и не напрасно), чтобы полагаться лишь на свои прелести в тираже счастливых браков. Обыкновенно, в тираж этот не попадает «бедная невеста», горькая судьбина которой служила предметом стольких лирических, романических и драматических соболезнований в беллетристике. Наша культурная девушка рассчитывает свои шансы на брак сообразно сумме приданого, назначаемого за нею папенькой и маменькой: на всё остальное, что в ней есть — красота, молодость, образование — и она сама, и родители, и женихи смотрят, как на такую вещь, которая может быть приятна, может скрасить брак только в золотой ценной оправе, тогда как — наоборот — была бы такая оправа, легко составить «партию» и без красоты, и без молодости и без иных личных достоинств.
Петербург, можно сказать, кишит женихами-искателями богатых или состоятельных невест, с хорошим приданым. «Захудавшие» или промотавшиеся представители «золотой молодежи»: чиновники, достигающие зрелых лет и «степеней известных», разные «дельцы» и аферисты, ищущие капиталов для осуществления своих предприятий и промышленных карьер, — вся эта пестрая холостежь, которой так много в Петербурге, непременно, в своих надеждах и видах на будущее, рассчитывает на составление выгодных «партий», ищет их, сносится с свахами, высматривает богатых невест и наперебой волочится за ними. Может быть, не всем известно, что подколесинский способ заочного сватанья через сваху отнюдь не составляет анахронизма и в наши дни в среде петербургской «интеллигенции», не говоря уже о купечестве, где большинство счастливых браков устраивается свахами. Обыкновенно, корыстные матримониальные вожделения женихов-кавалеров из «благородного» сословия обращаются на купеческих дщерей, по традиции, что у них деньжищ куры не клюют и что они только о том и мечтают, как бы выйти замуж за офицера, а в худшем случае, хоть бы за штатского, только непременно — «благородного», если же в чинах и орденах — тем приятнее. Традиция эта ныне значительно ослабела, однако ж не
