чинія, и подозрѣваемыхъ въ уголовныхъ преступленіяхъ (изъ которыхъ, къ тому жъ, многіе подозрѣваются напрасно), составляющихъ въ средней годичной сложности 13.469 чел., или около 10% общаго числа полицейскихъ арестовъ (т. е. 129.911). Затѣмъ, нисколько не одобряя поведенія пьяныхъ, нищихъ, безпаспортныхъ, бродягъ и бродячихъ проститутокъ, виновныхъ только въ томъ, что они напиваются, нищенствуютъ и бродяжничаютъ, мы никакъ не можемъ еще отнести ихъ къ категоріи преступниковъ—прямыхъ нарушителей чьего нибудь права. Они только могутъ назваться представителями «класса неблагонадежныхъ»—classe dangereuse, но неблагонадежность не есть преступность, оправдывающая лишеніе свободы.
Затѣмъ, значительная часть арестовъ, выпадающая на долю пьяныхъ (до 21%), должна быть принята съ особенной осмотрительностью за счетъ нравственнаго поведенія столичнаго населенія. Эта цифра вовсе не опредѣляетъ собою количества имѣющихся въ столичномъ населеніи безпросыпныхъ, отчаянныхъ пьяницъ, настолько павшихъ и утратившихъ всякое самообладаніе, что полицейская власть вынуждается брать ихъ на свое попеченіе и исправленіе. Еслибы это было такъ, то тогда цифра эта способна была бы привести насъ въ ужасъ предъ картиной столь опустошительной эпидеміи пропойства. Къ счастью, ничего этого нѣтъ или, по крайней мѣрѣ, достовѣрно, что въ списокъ «задерживаемыхъ» полиціею пьяницъ попадаютъ, въ большинствѣ, не какіе нибудь безнадежные пьяницы, а просто люди, не умѣющіе въ моментъ сильнаго охмѣленія укрыться въ уединеніи отъ блюстительнаго ока уличныхъ стражей. Этого не умѣютъ дѣлать чаще всего наши простолюдины и, притомъ, не тѣ изъ нихъ, которые стали записными пьяницами, а люди, изрѣдка «загуливающіе» для праздника… Впрочемъ, къ характеристикѣ петербургскаго пьянства мы возвратимся впослѣдствіи.
Во всякомъ случаѣ, изъ провѣрки вышеприведенной таблички становится яснымъ, что у насъ пропасть народа арестуется полиціей по пустякамъ и что, слѣдовательно, одной голой цифрой арестовъ никакъ еще нельзя измѣрять глубину нравственной порчи столичнаго населенія. Въ этомъ убѣждаетъ насъ еще одно любопытное и загадочное обстоятельство. Мы видѣли, что, по всѣмъ вышеисчисленнымъ категоріямъ заарестованій, полиція задерживаетъ ежегодно
чиния, и подозреваемых в уголовных преступлениях (из которых, к тому ж, многие подозреваются напрасно), составляющих в средней годичной сложности 13.469 чел., или около 10% общего числа полицейских арестов (т. е. 129.911). Затем, нисколько не одобряя поведения пьяных, нищих, беспаспортных, бродяг и бродячих проституток, виновных только в том, что они напиваются, нищенствуют и бродяжничают, мы никак не можем еще отнести их к категории преступников — прямых нарушителей чьего-нибудь права. Они только могут назваться представителями «класса неблагонадежных» — classe dangereuse, но неблагонадежность не есть преступность, оправдывающая лишение свободы.
Затем, значительная часть арестов, выпадающая на долю пьяных (до 21%), должна быть принята с особенной осмотрительностью за счет нравственного поведения столичного населения. Эта цифра вовсе не определяет собою количества имеющихся в столичном населении беспросыпных, отчаянных пьяниц, настолько павших и утративших всякое самообладание, что полицейская власть вынуждается брать их на свое попечение и исправление. Если бы это было так, то тогда цифра эта способна была бы привести нас в ужас пред картиной столь опустошительной эпидемии пропойства. К счастью, ничего этого нет или, по крайней мере, достоверно, что в список «задерживаемых» полициею пьяниц попадают, в большинстве, не какие-нибудь безнадежные пьяницы, а просто люди, не умеющие в момент сильного охмеления укрыться в уединении от блюстительного ока уличных стражей. Этого не умеют делать чаще всего наши простолюдины и, притом, не те из них, которые стали записными пьяницами, а люди, изредка «загуливающие» для праздника… Впрочем, к характеристике петербургского пьянства мы возвратимся впоследствии.
Во всяком случае, из проверки вышеприведенной таблички становится ясным, что у нас пропасть народа арестуется полицией по пустякам и что, следовательно, одной голой цифрой арестов никак еще нельзя измерять глубину нравственной порчи столичного населения. В этом убеждает нас еще одно любопытное и загадочное обстоятельство. Мы видели, что, по всем вышеисчисленным категориям заарестований, полиция задерживает ежегодно
