Съ высоты Престола, съ амвона церковнаго проповѣдника, съ трибуны прокурора, съ каѳедры профессора и публичнаго лектора, въ административныхъ «программахъ», циркулярахъ и мѣропріятіяхъ, въ общественныхъ «совѣщаніяхъ», въ руководствѣ системой народнаго образованія, въ книгахъ, журналахъ и газетахъ,—словомъ, повсюду идетъ оживленная, тревожно-обличительная и охранительная агитація около расшатанныхъ, повидимому, основъ индивидуальной, семейной и общественной нравственности и права. Въ этомъ сходятся всѣ наши «партіи», всѣ «направленія», литературныя и политическія, отъ крайнихъ «консерваторовъ» до крайнихъ «либераловъ» и даже «анархистовъ», которые тоже, вѣдь, пропагандируютъ и дѣйствуютъ во имя нравственнаго идеала, только по своему понятаго.
Всего нагляднѣе выражается преобладаніе этого всезахватывающаго настроенія, конечно, въ литературѣ и журналистикѣ. Возьмемъ, напр., ежедневныя газеты. Въ каждомъ ихъ листкѣ самое видное мѣсто занимаютъ нынѣ нескончаемые отрицательные факты и аномаліи нашихъ семейныхъ и общественныхъ нравовъ, наряду съ ихъ «освѣщеніемъ», констатированіемъ ихъ источниковъ и указаніемъ на мѣры къ ихъ искорененію. Въ этихъ фактахъ и аномаліяхъ—«злоба» каждаго дня, въ нихъ подзадоривающій интересъ каждаго печатнаго листка, каждой устной бесѣды. Газета считается «неинтересной», если въ ея ежедневномъ меню не преподносится благосклоннымъ читателямъ какой нибудь, болѣе или менѣе крупный криминалъ, какой нибудь скандалъ или «происшествіе», приправленные пикантнымъ соусомъ.
Смѣшно сказать, пришло къ тому, что самое слово фактъ стало означать на газетномъ языкѣ какъ бы синонимъ закононарушенія или скандала. Ежели «фактъ», то читатель непремѣнно ждетъ—либо кто нибудь проворовался, либо кому
С высоты Престола, с амвона церковного проповедника, с трибуны прокурора, с кафедры профессора и публичного лектора, в административных «программах», циркулярах и мероприятиях, в общественных «совещаниях», в руководстве системой народного образования, в книгах, журналах и газетах, — словом, повсюду идет оживленная, тревожно обличительная и охранительная агитация около расшатанных, по-видимому, основ индивидуальной, семейной и общественной нравственности и права. В этом сходятся все наши «партии», все «направления», литературные и политические, от крайних «консерваторов» до крайних «либералов» и даже «анархистов», которые тоже, ведь, пропагандируют и действуют во имя нравственного идеала, только по-своему понятого.
Всего нагляднее выражается преобладание этого всезахватывающего настроения, конечно, в литературе и журналистике. Возьмем, напр., ежедневные газеты. В каждом их листке самое видное место занимают ныне нескончаемые отрицательные факты и аномалии наших семейных и общественных нравов, наряду с их «освещением», констатированием их источников и указанием на меры к их искоренению. В этих фактах и аномалиях — «злоба» каждого дня, в них подзадоривающий интерес каждого печатного листка, каждой устной беседы. Газета считается «неинтересной», если в её ежедневном меню не преподносится благосклонным читателям какой-нибудь, более или менее крупный криминал, какой-нибудь скандал или «происшествие», приправленные пикантным соусом.
Смешно сказать, пришло к тому, что самое слово факт стало означать на газетном языке как бы синоним закононарушения или скандала. Ежели «факт», то читатель непременно ждет — либо кто-нибудь проворовался, либо кому
