въ Сардахъ, Кандавлъ же, сынъ Мирса, былъ послѣднимъ. Тѣ, которые царствовали въ этой странѣ до Агрона, были потомки Лида, сына Атиса, отъ котораго получилъ названіе весь лидійскій народъ, прежде называвшійся Меонянами. Послѣ нихъ получили власть Гераклиды, которымъ она была передана по волѣ боговъ и которые произошли отъ Геракла и рабы Іардана; они царствовали почти впродолженіе двадцати двухъ поколѣній, 505 лѣтъ, при чемъ власть переходила отъ отца къ сыну, до Кандавла, сына Мирса. 8) Этотъ Кандавлъ былъ сильно влюбленъ въ свою жену, и, будучи влюбленъ, считалъ ее красивѣйшей изъ всѣхъ женщинъ. Будучи такого мнѣнія, онъ особенно хвалилъ красоту своей жены одному изъ своихъ копьеносцевъ, Гигесу, сыну Даскила, своему любимцу, которому онъ поручалъ важнѣйшія дѣда. По прошествіи немногаго времени (съ Кандавломъ должно было случиться несчастіе), онъ сказалъ Гигесу слѣдующее: „Гигесъ, мнѣ кажется, ты не вѣришь моимъ словамъ о красотѣ моей жены: случается, у людей уши бываютъ недовѣрчивѣе глазъ. Постарайся увидать ее нагою“. Тотъ, громко воскликнувъ, сказалъ: „царь, какія неразумныя слова ты говоришь, приказывая мнѣ увидать мою повелительницу нагою! Вмѣстѣ съ снятымъ хитономъ, женщина оставляетъ и стыдъ. Издавна людьми установлены прекрасныя правила, которымъ должно слѣдовать; между ними есть одно такое: каждый пусть владѣетъ своимъ. Я вѣрю тому, что она красивѣйшая изъ всѣхъ женщинъ, и прошу тебя не требовать отъ меня противозаконнаго“. 9) Говоря это, онъ отказывался отъ предложенія, боясь, чтобы, вслѣдствіе этого поступка, съ нимъ не случилось чего-нибудь дурнаго. Кандавлъ отвѣчалъ на это: „будь смѣлъ, Гигесъ, и не бойся ни меня, что я говорю тебѣ это съ намѣреніемъ испытать тебя, ни моей жены, что тебѣ будетъ отъ нея какое нибудь зло. Я устрою такъ, чтобы она не знала, что ты ее видѣлъ. Я помѣщу тебя въ комнатѣ, въ которой мы спимъ, за отворенной дверью. Когда я войду, вслѣдъ за мной придетъ спать и моя жена. Недалеко отъ входа стоитъ кресло; раздѣваясь, она будетъ класть на него свои одежды одну за другою и совершенно спокойно дастъ тебѣ возможность разсмотрѣть себя. Когда же она пойдетъ отъ кресла къ постели и ты будешь сзади ея, позаботься тогда, чтобы она тебя не увидала, когда ты пойдешь мимо дверей.“
10) Такъ какъ Гигесъ не могъ отказаться, то изъявилъ согласіе. Кандавлъ же, когда наступило время отхода ко сну, привелъ Гигеса въ спальню, я затѣмъ тотчасъ вошла и жена (царя). Гигесъ видѣлъ, какъ она вошла и сняла свои одежды. Когда же она, идя въ постель, обернулась къ нему спиною, онъ выскользнулъ изъ спальни. Но та увидала его, когда онъ выходилъ. Увидя, что сдѣлано мужемъ, она изъ стыда не подняла крика и не подала вида, что замѣтила это, между тѣмъ возъимѣла намѣреніе отомстить Кандавлу. Ибо у Лидянъ, какъ почти у всѣхъ варваровъ, считается большими стыдомъ даже для мужчины показаться голымъ. 11) Такими образомъ ничего не обнаруживши, она сохраняла спокойствіе. Но какъ скоро наступили день, она, склонивъ на свою сторону рабовъ, которыхъ считала наиболее вѣрными себѣ, позвала Гигеса. Тотъ пришелъ на зовъ, не подозревая, что она знаетъ о случившемся: онъ и прежде часто являлся по ея зову. Когда Гигесъ пришелъ, она сказала ему: „Гигесъ, я даю тебѣ теперь на выборъ двѣ дороги; иди, по какой хочешь. Или ты убей Кандавла и возьми меня и Лидійское царство, или ты сами тотчасъ долженъ умереть, чтобы на будущее время, слушаясь во всемъ Кандавла, ты не видалъ того, чего не слѣдуетъ! Должно погибнуть или тому, кто затѣялъ это, или тебѣ, который, увидавъ меня нагою, поступили неприлично.“ Гигесъ до сихъ поръ удивлялся ея словамъ, а потомъ сталъ умолять ее, чтобы она не возлагала на него этотъ выборъ. Онъ не убѣдилъ ее и потому видѣлъ, что непременно долженъ или убить государя, или самъ погибнуть отъ другихъ. Онъ предпочелъ самому остаться въ живыхъ и спросилъ царицу: „если ты принуждаешь меня убить моего государи противъ моей воли, то я хочу знать, какъ мы нападемъ на него?“ Она же, прервавъ его, сказала: „нападеніе должно быть совершено въ томъ мѣстѣ, съ котораго онъ показалъ меня тебѣ нагою; нападеніе должно быть произведено на него во время сна.“ Когда они составили заговоръ, то, по наступленіи ночи (Гигесъ не отступилъ отъ своего рѣшенія, у него не было никакого спасенія и слѣдовало или ему погибнуть, или Кандавлу), онъ последовалъ за царицей въ спальню. Давши ему кинжалъ, она скрыла его за тою же самою дверью. И когда Кандавлъ вскорѣ заснулъ, Гигесъ, подкравшись, убилъ его и овладѣлъ его женою и царствомъ, о чемъ Архилогъ Паросскій, современникъ этого событія, разсказалъ трехстопнымъ ямбомъ. 13) Гигесъ захватилъ престолъ и укрѣпился на немъ благодаря дельфійскому оракулу: такъ какъ Лидійцы были недовольны гибелью Кандавла и возстали, то приверженцы Гигеса рѣшили вмѣстѣ съ ними, что, если оракулъ дастъ отвѣтъ: Гигесу быть Лидійскимъ царемъ, то царствовать ему; если же не дастъ такого отвѣта, то передать власть снова Гераклидамъ. Оракулъ далъ такой отвѣтъ, и Гигесъ такимъ образомъ воцарился. Однако Пиѳія
в Сардах, Кандавл же, сын Мирса, был последним. Те, которые царствовали в этой стране до Агрона, были потомки Лида, сына Атиса, от которого получил название весь лидийский народ, прежде называвшийся меонянами. После них получили власть Гераклиды, которым она была передана по воле богов и которые произошли от Геракла и рабы Иардана; они царствовали почти в продолжение двадцати двух поколений, 505 лет, причем власть переходила от отца к сыну, до Кандавла, сына Мирса. 8) Этот Кандавл был сильно влюблен в свою жену и, будучи влюблен, считал ее красивейшей из всех женщин. Будучи такого мнения, он особенно хвалил красоту своей жены одному из своих копьеносцев, Гигесу, сыну Даскила, своему любимцу, которому он поручал важнейшие деда. По прошествии немногого времени (с Кандавлом должно было случиться несчастье), он сказал Гигесу следующее: «Гигес, мне кажется, ты не веришь моим словам о красоте моей жены: случается, у людей уши бывают недоверчивее глаз. Постарайся увидать ее нагою». Тот, громко воскликнув, сказал: «Царь, какие неразумные слова ты говоришь, приказывая мне увидать мою повелительницу нагою! Вместе с снятым хитоном, женщина оставляет и стыд. Издавна людьми установлены прекрасные правила, которым должно следовать; между ними есть одно такое: каждый пусть владеет своим. Я верю тому, что она красивейшая из всех женщин, и прошу тебя не требовать от меня противозаконного». 9) Говоря это, он отказывался от предложения, боясь, чтобы вследствие этого поступка с ним не случилось чего-нибудь дурного. Кандавл отвечал на это: «Будь смел, Гигес, и не бойся ни меня, что я говорю тебе это с намерением испытать тебя, ни моей жены, что тебе будет от нее какое-нибудь зло. Я устрою так, чтобы она не знала, что ты ее видел. Я помещу тебя в комнате, в которой мы спим, за отворенной дверью. Когда я войду, вслед за мной придет спать и моя жена. Недалеко от входа стоит кресло; раздеваясь, она будет класть на него свои одежды одну за другою и совершенно спокойно даст тебе возможность рассмотреть себя. Когда же она пойдет от кресла к постели и ты будешь сзади ее, позаботься тогда, чтобы она тебя не увидала, когда ты пойдешь мимо дверей».
10) Так как Гигес не мог отказаться, то изъявил согласие. Кандавл же, когда наступило время отхода ко сну, привел Гигеса в спальню, я затем тотчас вошла и жена (царя). Гигес видел, как она вошла и сняла свои одежды. Когда же она, идя в постель, обернулась к нему спиною, он выскользнул из спальни. Но та увидала его, когда он выходил. Увидя, что сделано мужем, она из стыда не подняла крика и не подала вида, что заметила это, между тем возымела намерение отомстить Кандавлу. Ибо у лидян, как почти у всех варваров, считается большими стыдом даже для мужчины показаться голым. 11) Такими образом ничего не обнаруживши, она сохраняла спокойствие. Но как скоро наступили день, она, склонив на свою сторону рабов, которых считала наиболее верными себе, позвала Гигеса. Тот пришел на зов, не подозревая, что она знает о случившемся: он и прежде часто являлся по ее зову. Когда Гигес пришел, она сказала ему: „Гигес, я даю тебе теперь на выбор две дороги; иди, по какой хочешь. Или ты убей Кандавла и возьми меня и Лидийское царство, или ты сами тотчас должен умереть, чтобы на будущее время, слушаясь во всем Кандавла, ты не видал того, чего не следует! Должно погибнуть или тому, кто затеял это, или тебе, который, увидав меня нагою, поступили неприлично». Гигес до сих пор удивлялся ее словам, а потом стал умолять ее, чтобы она не возлагала на него этот выбор. Он не убедил ее и потому видел, что непременно должен или убить государя, или сам погибнуть от других. Он предпочел самому остаться в живых и спросил царицу: «Если ты принуждаешь меня убить моего государи против моей воли, то я хочу знать, как мы нападем на него?» Она же, прервав его, сказала: «Нападение должно быть совершено в том месте, с которого он показал меня тебе нагою; нападение должно быть произведено на него во время сна». Когда они составили заговор, то по наступлении ночи (Гигес не отступил от своего решения, у него не было никакого спасения и следовало или ему погибнуть, или Кандавлу), он последовал за царицей в спальню. Давши ему кинжал, она скрыла его за тою же самою дверью. И когда Кандавл вскоре заснул, Гигес, подкравшись, убил его и овладел его женою и царством, о чем Архилог Паросский, современник этого события, рассказал трехстопным ямбом. 13) Гигес захватил престол и укрепился на нем благодаря дельфийскому оракулу: так как лидийцы были недовольны гибелью Кандавла и восстали, то приверженцы Гигеса решили вместе с ними, что, если оракул даст ответ: Гигесу быть лидийским царем, то царствовать ему; если же не даст такого ответа, то передать власть снова Гераклидам. Оракул дал такой ответ, и Гигес таким образом воцарился. Однако Пифия
