Это замѣчательное мѣсто изъ описанія, составленнаго современнымъ наблюдателемъ, вообще необыкновенно острымъ и оригинальнымъ, показываетъ, что въ Аринахъ V вѣка, демократія была полной и послѣдовательной лишь въ принципѣ, но не на практикѣ. Напротивъ, самыя отвѣтственныя должности, которыя требовали таланта и спеціальной подготовки, предоставлялись очень небольшому числу опредѣленныхъ лицъ, выдававшихся своимъ вліяніемъ, вѣроятно, и своимъ богатствомъ, и хорошо извѣстныхъ народу. Можно говорить о настоящемъ политическомъ нобилитетѣ въ Аѳинахъ. По сравненію съ римскимъ нобилитетомъ аѳинскій былъ не такъ многочисленъ и свободнѣе поставленъ: въ Аѳинахъ не было ограниченія относительно переизбираемости, напр., на должность стратега, одно и то же лицо могло быть избираемо на ту же должность въ теченіе многихъ лѣтъ, какъ показываетъ примѣръ Кимона (во время его походовъ 468—464 г.), Перикла, (особенно съ 446 по 430 г.) и Алкивіада (въ 410—07 гг.).
Оцѣнка демократической конституціи у современниковъ. Сказанное только что нисколько не умаляетъ огромнаго значенія демократическаго переворота 462 года, Современники видѣли въ этихъ событіяхъ рѣшительное выступленіе на политическую сцену плебейства. Консервативные слои по всей Греціи были охвачены негодованіемъ, которое нѣсколько напоминаетъ возмущеніе бароновъ и высшаго клира XII вѣка по Р. Х. въ виду возвышенія коммунъ. Новизна, и «возмутительность» явленія, раздраженіе аристократіи, вызванное наплывомъ мѣщанства, чувствуются еще очень сильно у анонимнаго автора Псевдоксенофонтовой Политіи. Народъ, по его словамъ, отлично понялъ выгоды своего положенія. На казенный счетъ онъ выстроилъ бани, гимнастическіе дома и т. д. гораздо лучшіе, чѣмъ могутъ себѣ завести богатые люди на свои частныя средства, но пользуется этими великолѣпными учрежденіями гораздо больше черный людъ (ὅχλος), чѣмъ немногія лица порядочнаго общества (οί ὸλίγοι ἤ οί εὺδαίμονες). А вотъ соображенія автора, отражающія чувства «порядочныхъ людей» (βέλτιστοι), оттѣсненныхъ отъ дѣлъ и лишенныхъ вліянія въ демократизованномъ государствѣ. Во всемъ свѣтѣ лучшіе элементы враждебны демократіи; насколько они сдержанны, справедливы и добросовѣстны, настолько народъ полонъ невѣжества, необузданъ, низокъ. Бѣдность — школа порока, и отъ недостатка средствъ большинство пребываетъ въ грубости и темнотѣ. Нечего и пробовать дѣльному и порядочному человѣку выступать съ рѣчами и совѣтами передъ народомъ. У демоса своего рода круговая порука; бѣднота и простолюдины слушаютъ только своихъ ровней или людей, которые говорятъ въ ихъ духѣ. Народъ вовсе не хочетъ быть въ подчиненіи среди благоустроеннаго государства, онъ хочетъ свободы и власти. Нѣтъ никакой возможности примиренія лучшихъ элементовъ общества съ господствующей толпой. Надо разъ навсегда отказаться отъ надежды на соглашеніе. «Всѣ законы, которые кажутся вамъ дурными, именно и составляютъ силу и свободу демоса; если бы вы захотѣли ввести хорошіе законы, вамъ надо было бы доставить правленіе въ руки лучшихъ, а демосъ принизить и запугать».
Признанія анонимнаго автора аристократической брошюры особенно цѣнны потому, что они высказаны откровенно, безъ всякихъ умолчаній и смягченій. Мы видимъ достаточно ясно, какъ ожесточилась побѣжденная въ 462 г. партія, которая вмѣстѣ съ тѣмъ представляла высшіе общественные слои. Это ожесточеніе выразилось въ такихъ актахъ личнаго мщенія, какъ убійство изъ-за угла Эфіальта, и еще болѣе въ томъ, что консерваторы готовы были на измѣну родному городу, на выдачу своихъ политическихъ противниковъ внѣшнему врагу, какъ это видно во время столкновенія со спартанцами въ 457 г.
Если мы очень отчетливо можемъ представить себѣ идеологію консервативныхъ слоевъ общества, то не менѣе ясно рисуются намъ программныя рѣчи представителей радикальной демократіи. Партія, во главѣ которой шли Эфіальтъ и Периклъ, выставила формулу, которая звучала для своего времени, вѣроятно въ родѣ liberté égalité fraternité великой французской революціи: это — слова ίσονομία ίσηγορία ίσοκρατία, равенство передъ закономъ, свобода слова для всѣхъ, равное участіе всѣхъ въ политической жизни. Великій поклонникъ демократическихъ Аѳинъ, Геродотъ въ своемъ горячемъ панегирикѣ народоправству считаетъ равенство правъ и свободу рѣчи высшимъ политическимъ благомъ и самый звукъ слова ισονομία ласкающимъ ухо. «Господство народной массы (πλήθος άρχον) уже тѣмъ хорошо, что носитъ возвышенное названіе равноправности. Въ демократіи должности распредѣляются по жребію, носители ихъ подлежатъ отвѣтственности, и всѣ рѣшенія зависятъ отъ общей воли (τό κοινόν). Масса народа составляетъ одио цѣлое, которое все собой охватываетъ»27.
Ѳукидидъ влагаетъ въ уста Перикла подробное развитіе той же формулы. Нашъ строй, говоритъ ораторъ народу, сто́итъ названія демократіи, потому что управленіе отдано не въ руки меньшинства, а массы (ίς πλείονας). По законамъ въ отношеніи общегражданскихъ интересовъ всѣ имѣютъ одинаковыя права, что же касается степени вліянія и значенія въ государствѣ, то каждый можетъ быть призванъ къ политической дѣятельности по своимъ дарованіямъ; важно не то, чтобы онъ принадлежалъ къ извѣстному классу (μέρος), а именно то, чтобы онъ выдѣлялся личными достоинствами; если же бѣдный человѣкъ способенъ оказать услугу государству, ему нисколько не помѣшаетъ низкое обще-
