прямо направились къ Думѣ. Все дѣлалось чрезвычайно быстро. Новое правительство не дало себѣ труда извѣстить прежній правительственный совѣтъ 500 о совершившейся перемѣнѣ. Олигархи воспользовались отсутствіемъ массы рядовыхъ гражданъ, разошедшихся на сторожевую службу и по укрѣпленіямъ городскихъ стѣнъ; вооруженные кинжалами, держа въ резервѣ свою свиту, молодыхъ людей, которыхъ Ѳукидидъ называетъ здѣсь «эллинскими юношами», они вошли въ залу засѣданія совѣта, предложили Пятистамъ покинуть свои мѣста и выплатили имъ жалованье за все оставшееся время года. Они не встрѣтили протеста, очень возможно, что среди 500 сидѣли уже члены новаго правительства, обозначенные въ олигархическомъ спискѣ, слѣд., старый совѣтъ былъ дезорганизованъ и не могъ собраться для какого бы то ни было сопротивленія.
Совѣтъ 400, по словамъ Ѳукидида, немедленно отклонился отъ порядка демократіи и сталъ править деспотически: цѣлый рядъ гражданъ, которые казались подозрительными, были казнены, брошены въ тюрьму, изгнаны; о созывѣ 5.000, о какомъ-либо контролѣ со стороны гражданъ, признанныхъ полноправными, не поднималось и рѣчи. Ѳукидидъ считаетъ главными дѣятелями революціи 411 года Антифонта, идейнаго отца всего движенія, Писандра, наиболѣе яраго разрушителя демократіи, а также Фриниха и Ѳерамена. По его мнѣнію, это были умнѣйшіе и даровитѣйшіе люди тогдашнихъ Аѳинъ. «Нечего удивляться, что дѣло, задуманное рядомъ выдающихся личностей, несмотря на свои крупные размѣры, удалось: потому что трудно было лишить свободы аѳинскій демосъ въ сотый годъ послѣ низверженія тиранновъ (510—411), народъ, который не только самъ не былъ въ подчиненіи, но въ теченіе долгаго періода привыкъ господствовать надъ другими»39. Удивительный для историка фактъ объясняется цѣлымъ рядомъ обстоятельствъ: главная опора радикальной демократіи, моряки и пролетаріи, находились далеко подъ Самосомъ, въ Аѳинахъ преобладало зажиточное гоплитство, которое мечтало объ умѣренной демократіи для себя и примирилось съ олигархами именно на обѣщаніи такой демократіи; въ Аѳинахъ у противниковъ переворота не было ни вождей, ни организаціи, ничего похожаго на средоточіе для обороны. Намъ скорѣе кажется удивительнымъ другое явленіе, не отмѣченное историкомъ. Захвативши правленіе въ Аѳинахъ врасплохъ, водворивъ въ Думѣ соединенный союзъ клубовъ, опираясь на сочувствіе гоплитовъ, олигархи не сумѣли продержаться болѣе трехъ мѣсяцевъ. Правительственная программа, политическія идеи этихъ «умнѣйшихъ людей» въ Аѳинахъ, несмотря на то, что они такъ долго работали въ тиши и на досугѣ, оказались очень скудными и жалкими. Они побоялись выйти на публичность и остались при своихъ заговорщическихъ, таинственныхъ пріемахъ. Аристотель, въ своей конституціонной исторіи Аѳинъ не сумѣвшій ничего сообщить о крупнѣйшей демократической реформѣ 462 г., почему-то подробно останавливается на неисполненныхъ планахъ 411 года40. Въ нихъ цѣликомъ отражаются порядки и обычаи, выработавшіеся въ тайныхъ клубахъ. Высшій правительственный совѣтъ составляется по усмотрѣнію предварительнаго комитета; изъ среды совѣта и по его указанію замѣщаются всѣ главнѣйшія должности. Совѣтъ, по образцу беотійскаго устройства, раздѣляется на 4 очереди. Гражданство тоже раздѣляется на 4 части, вѣроятно для того, чтобы властямъ было удобнѣе слѣдить за его настроеніемъ.
Особенно неудачной оказалась внѣшняяя политика олигарховъ, такъ рѣзко отличавшаяся отъ увѣренной, послѣдовательной и твердой системы демократіи. Согласно своему плану, Писандръ и компанія, еще въ бытность въ Іоніи, начали входить въ соглашеніе съ олигархіями союзныхъ городовъ: они подготовили все необходимое для олигархической революціи въ Самосѣ и на возвратномъ пути въ Аѳины уничтожили, гдѣ могли, демократію. Немедленно сказались и результаты, совершенно противоположные ихъ ожиданіямъ: община о. Ѳасоса, получивъ вмѣстѣ съ олигархическимъ строемъ автономію, вышла изъ союза съ Аѳинами и вступила въ соглашеніе со Спартой. Ничего не вышло также изъ попытки олигарховъ заключить миръ съ врагами Аѳинъ. Правительство 400 отрядило посольство къ Агису въ Декелею съ мирными предложеніями. Но спартанскій царь отнесся къ нимъ очень недовѣрчиво: отправилъ пословъ въ Спарту, а самъ остался въ выжиданіи, готовый каждую минуту напасть на Аѳины, которыя, казалось ему, отдастъ въ его руки усобица, разрывающая гражданство.
Возстаніе демократическаго войска. Олигархи понимали, что самой трудной задачей будетъ соглашеніе съ демократическимъ воинствомъ, находившимся въ Самосѣ. Между прочимъ агентамъ, отправленнымъ изъ Аѳинъ въ Самосъ, было поручено увѣрить армію, что олигархія введена не для ущерба города и гражданъ, а ради спасенія всего общественнаго строя. Собственно никакой отмѣны демократіи не произошло; вѣдь верховный народъ будетъ представленъ Пятью тысячами; а развѣ при постоянныхъ походахъ и отлучкѣ массы гражданъ за границей когда-нибудь сходится больше пяти тысячъ въ экклесіи?41 Однако подобные доводы нисколько не показались убѣдительными аѳинскому воинству въ Самосѣ. Армія и флотъ не хотѣли и слышать объ олигархіи. Въ средѣ солдатъ и моряковъ обнаружилась необыкновенная подвижность и очень стойкая организація. Олигархи своими ошибками ускорили катастрофу. Еще въ началѣ движенія, когда, дѣло шло о при-
