нервностью помогъ двумъ фракціямъ военныхъ людей взаимно истребить другъ друга.
Изъ восьми стратеговъ, вызванныхъ на судъ, двое бѣжали, явились въ Аѳины шестеро: Периклъ (сынъ великаго Перикла), Діомедонтъ, Лисій, Аристократъ, Ѳрасилъ (еще раньше разошедшійся съ Алкивіадомъ) и Эрасинидъ. Процессъ аргинусскихъ побѣдителей очень характеренъ для погибающей демократіи. Онъ проходитъ весь на большихъ общенародныхъ сходкахъ; народъ рѣшаетъ форму суда, ставитъ обвинительные пункты, опредѣляетъ видъ наказанія и произноситъ вердиктъ, при чемъ все дѣлается подъ впечатлѣніемъ аффекта и съ необыкновенной поспѣшностью, какъ бы перепрыгивая черезъ естественныя ступени въ ходѣ дѣла. Совѣтъ 500, очевидно, связанный правилами конституціи 410 года, дѣйствуетъ вяло и робко.
Въ первой экклесіи по этому дѣлу стратегамъ, обвиненнымъ въ измѣнѣ гражданскому долгу, предоставили слово защиты, но не дали срока приготовиться. Они ссылались на непогоду, помѣшавшую подобрать убитыхъ и подать помощь утопающимъ. Изъ среды собранія многіе предлагали внести за нихъ залогъ и освободить отъ ареста. Наступилъ вечеръ, и стало такъ темно, что нельзя было сосчитать число рукъ, поднятыхъ въ пользу обвиняемыхъ. Дѣло отложили на нѣсколько дней и поручили совѣту 500 составить мнѣніе, какова должна быть форма суда надъ стратегами. Между тѣмъ подошелъ праздникъ Апатурій, т.‑е. родственныхъ союзовъ; масса гражданъ появилась въ траурныхъ одеждахъ, оплакивая погибшихъ на войнѣ. Ѳераменъ убѣдилъ ихъ придти въ народное собраніе въ траурѣ и выдать себя за родственниковъ моряковъ, утонувшихъ при Аргинусахъ. Въ совѣтѣ 500, по наущенію Ѳерамена, нѣкто Калликсенъ предложилъ представить народу слѣдующій проектъ (προβούλευμα): «такъ какъ аѳиняне уже выслушали обвиненіе и защиту стратеговъ, то имъ предстоитъ въ голосованіи по филамъ произнести приговоръ. Изъ двухъ урнъ въ одну положатъ камешки тѣ, кто считаетъ, что стратеги провинились противъ народа аѳинскаго, въ другую — тѣ, кто иного мнѣнія. Въ случаѣ признанія вины наказаніемъ для всѣхъ одинаково будетъ смертная казнь и конфискація имущества». Совѣтъ принялъ этотъ изумительный по своей юридической неправильности проектъ и представилъ его въ народное собраніе. Въ экклесіи нѣсколько лицъ, между ними Эвриптолемъ, родственникъ обвиняемаго Перикла, заявили протестъ въ виду противозаконности проекта. Но въ народѣ закричали, что преступно (δεινόν) мѣшать демосу дѣлать то, что онъ хочетъ. Поднялся никому невѣдомый Ликискъ и потребовалъ, чтобъ и самихъ протестующихъ судили вмѣстѣ со стратегами. Тогда нѣсколько притановъ рѣшились повторить протестъ; масса народа шумно потребовала немедленной отдачи ихъ подъ судъ; пританы подчинились, за выключеніемъ Сократа, заявившаго, что онъ не сойдетъ съ почвы закона. Еще разъ Эвриптолемъ попытался повернуть дѣло; онъ предложилъ судить стратеговъ по такъ наз. псефизмѣ Каннона, которая допускала защиту каждаго изъ подсудимыхъ въ отдѣльности. Его предложеніе сначала прошло; снова выступилъ какой-то случайный ораторъ и потребовалъ вторичнаго голосованіи (διαχειροτονία). На этотъ разъ прошло предложеніе совѣта, вслѣдъ за нимъ голосовали по существу о виновности, осудили всѣхъ 8 стратеговъ, и шестеро бывшихъ налицо были немедленно отведены на казнь.
Ксенофонтъ, вообще сухой и краткій, даетъ чрезвычайно обстоятельный разсказъ о процессѣ аргинусскихъ побѣдителей и живо рисуетъ возбужденіе народа51. Его главный мотивъ, конечно, выставить непоколебимость Сократа, и даже онъ влагаетъ въ уста своего учителя длинную рѣчь, которая составляетъ явно композицію автора. Но помимо того, разсказъ Ксенофонта даетъ почувствовать, что вся исторія аргинусскаго процесса сознавалась въ аѳинскомъ обществѣ, какъ момента остраго и тяжелаго кризиса. Народъ ожесточается противъ своихъ спасителей, совершившихъ почти невѣроятный подвигъ, убиваетъ свою послѣднюю надежду, но кипитъ онъ потому, что и самъ истекаетъ кровью. Народъ во все входить, все самъ разбираетъ; въ эти послѣднія минуты своего державнаго существованія онъ помнитъ всего острѣе о своемъ верховенствѣ. У демократіи уже нѣтъ вождей; выступаютъ, безвѣстные ораторы, эфемерные совѣтчики, но историкъ запомнилъ ихъ имена, страшная картина народной расправы стоитъ передъ нимъ во всѣхъ деталяхъ, точно это случилось всего вчера. Какъ будто въ видѣ эпилога трагическаго романа разсказываетъ онъ о раскаяніи, охватившемъ народъ годъ спустя при вѣсти о гибели при Эгоспотамахъ флота, порученнаго ничтожностямъ послѣ славныхъ аргинусскихъ побѣдителей: демосъ потребовалъ осужденія тѣхъ, кто «его обманулъ», въ особенности Калликсена, автора проекта юридическаго убійства. Ксенофонтъ не забылъ прибавитъ, что, когда бѣжавшій изъ тюрьмы Калликсенъ вернулся потомъ въ силу общей амнистіи, онъ умеръ среди всеобщаго презрѣнія съ голоду.
Катастрофа аѳинскаго флота и капитуляція Аѳинъ. Побѣда при Аргинусахъ спасла Аѳины отъ непосредственной гибели, но повернуть хода войны она не могла. У аѳинянъ не было никакихъ средствъ содержать свой большой флотъ, тогда какъ спартанцы легко могли возстановить потери при помощи персидскаго золота. Тѣмъ не менѣе спартанцы предложили опять миръ и опять его отвергла аѳинская радикальная демократія: для нея внѣ морской имперіи не было жизни. Оже-
