ственной миссіи, вдохновленный самимъ Дельфійскимъ оракуломъ, по своему самоотреченію, готовности на всѣ жертвы ради друзей и духовныхъ дѣтей своихъ онъ поднимался выше человѣческой натуры, онъ былъ какимъ-то сверхъестественнымъ существомъ. Несравненный мастеръ романтической идеализаціи, Платонъ больше всего виноватъ въ томъ, что потомство вплоть до нашего времени не можетъ разобраться въ обстоятельствахъ процесса Сократа; хотя надо признаться, что новоевропейскіе историки и философы пошли еще гораздо дальше Платона въ разрисовкѣ ореола, окружающаго Сократа, и въ превращеніи человѣческаго образа великаго аѳинянина въ блѣдное пятно.
Гораздо ближе къ дѣлу практичный Ксенофонтъ, и мы очень многимъ обязаны его указаніямъ. Въ своихъ «Воспоминаніяхъ» онъ не опровергаетъ прямо обвиненія Сократа въ «пренебреженіи къ богамъ родного города и въ развращеніи юношества». Избѣгая характеристики общаго направленія мыслей учителя, Ксенофонтъ старательно устраняетъ подозрѣніе въ томъ, что будто бы Сократъ слишкомъ много интересовался науками о міровыхъ явленіяхъ, астрономіей или физикой; нѣтъ, онъ предпочиталъ заниматься вопросами практической жизни, тѣмъ, что непосредственно полезно человѣку. Въ «Воспоминаніяхъ» осторожно подобраны разговоры Сократа на самыя разнообразныя темы житейскія; цѣль автора — показать, что ничего не было противообщественнаго въ дѣятельности учителя. У Сократа не даромъ было много искреннихъ друзей; онъ хлопоталъ только о томъ, чтобы каждаго поставитъ на свое мѣсто, открыть таланты, дать вѣрное направленіе природнымъ силамъ каждаго, научить работать основательно и добросовѣстно. Все какъ будто хорошо укладывается въ демократической обстановкѣ Аѳинъ; только тамъ и сямъ проскакиваетъ ядовитая стрѣла противъ аѳинскаго мѣщанства, отточенная въ аристократическомъ кружкѣ, который льнулъ къ Сократу, и тутъ всегда видно, что среднему уму Ксенофонта не додуматься было до тонкой ироніи учителя: въ такихъ случаяхъ онъ передаетъ черты высоко-подлинныя. Въ интересахъ защиты, конечно, было бы выгоднѣе умолчать о прямыхъ выходкахъ Сократа противъ демократіи. Но въ концѣ-концовъ даже остальные разговоры, составляющіе большую часть книги, разговоры на темы какъ будто бы нейтральныя, выдаютъ политическое міровоззрѣніе Сократа.
Общественная дѣятельность Сократа въ послѣднюю пору его жизни. Необходимо прежде всего выяснить, что такое эта «добродѣтель», о культивированіи которой идетъ постоянно рѣчь въ бесѣдахъ Сократа, и кто такое его разнообразные «друзья».
Въ одномъ мѣстѣ Воспоминаній есть прямой отвѣть на эти вопросы. Многочисленные участники кружка искали наставленія у Сократа не для того, чтобы приготовиться къ общественно-политической дѣятельности, стать ораторами народнаго собранія или адвокатами на судѣ (δημηγορικοὶ ἤ δικανικοὶ), но для того, чтобы стать порядочными людьми (καλοὶ κάγαθοί)10. Послѣдній терминъ намъ хорошо извѣстенъ изъ литературы предшествующаго времени. Такъ любила именоваться аристократія, противополагая себя «подлой черни». Въ другомъ мѣстѣ ясно сказано, что порядочнымъ людямъ слѣдуетъ уклоняться отъ политическихъ должностей и жить лишь частными интересами своихъ тѣсныхъ кружковъ11. Затѣмъ изъ цѣлаго ряда разговоровъ видно, что добродѣтель понимается въ смыслѣ выработки аристократическихъ качествъ, навыковъ и повадки, недоступной необразованной толпѣ.
Хотя ксенофонтовскій Сократъ любитъ говорить объ умѣренности (впрочемъ, только въ ѣдѣ и питьѣ, но не въ эротическихъ дѣлахъ), однако ясно, что проповѣдь аристократизма разсчитана исключительно на людей состоятельныхъ: только имъ можно было совѣтовать учиться спеціальнымъ наукамъ и упражняться въ разныхъ видахъ спорта. Но система жизни, раскрывающаяся въ «Воспоминаніяхъ», не ограничивается совѣтами воспитанія, гигіены тѣла и развитія техническихъ знаній. Сократъ идетъ гораздо дальше. Аристократамъ не только слѣдуетъ уклоняться отъ служенія массѣ народа, отъ вульгарной политики, гдѣ должностныя лица являются просто рабами толпы, но они необходимо должны сплочиваться въ тѣсныя группировки. Въ разговорѣ съ космополитомъ Аристиппомъ12, который хочетъ всюду жить гостемъ-иностранцемъ, вдали отъ борьбы партій, Сократъ не возражаетъ по существу. Онъ только оспариваетъ способы, предлагаемые Аристиппомъ, если хочешь жить внѣ политики, нельзя устраиваться одиноко, это слишкомъ опасно; надо сплотиться съ подобными себѣ, надо примкнуть къ какой-либо частной организаціи «друзей». Сократъ не устаетъ проповѣдовать о необходимости пріобрѣтенія друзей; онъ и самъ — мастеръ устраивать ассоціаціи: по крайней мѣрѣ, за нимъ установилась слава «охотника на порядочныхъ людей»13, и его просятъ оказать помощь, когда надо соорудить кружокъ. Въ разговорѣ съ Крbтобуломъ, можетъ быть, самомъ реалистическомъ во всей книгѣ14, Сократъ настаиваетъ на важности частныхъ коалицій для охраны матеріальныхъ интересовъ; люди состоятельные должны соединять свои выгоды, устанавливать круговую поруку; богатый человѣкъ сдѣлаетъ очень хорошо, если окружитъ себя свитой преданныхъ друзей.
Друзья, φίλοι, разумѣются въ двухъ разныхъ смыслахъ: или это ровни по званію, товарищи, тогда ихъ взаимность есть вмѣстѣ съ тѣмъ нѣкоторая коммуна (κοινωνοί); или это соединеніе патрона и кліента,
