тогда ихъ дружба состоитъ изъ услугъ и покровительства, службы и вознагражденія. Между прочимъ послѣдній видъ комбинаціи облегчается тѣмъ, что есть масса свободныхъ обѣднѣвшихъ и безработныхъ людей, которые не знаютъ, куда дѣваться, не особенно расположены брать черную работу или даже индустріальное занятіе, но очень охотно принимаютъ на себя всякаго рода факторство, побѣгушки и ходатайства по дѣламъ богатыхъ людей или администрацію въ ихъ домѣ, надзоръ за работами и пр. Сократъ оказывается и въ этомъ отношеніи необыкновенно практичнымъ и умѣлымъ совѣтчикомъ. Онъ направляетъ нѣсколько растерявшагося богача Критона на поиски частнаго повѣреннаго, агента по всякимъ дѣламъ, между прочимъ по дѣламъ кляузнаго свойства. Совмѣстными усиліями они добываютъ нѣкоего Архедема, пролетарія, когда-то видавшаго виды, бойкаго на языкъ, не человѣка, а кладъ для процессуальной грызни съ сикофантами, и Сократъ потомъ еще подробно учитъ Критона, какъ обходиться со своимъ фактотумомъ, какъ расположить его къ дому, то приглашая обѣдать, то посылая ему провизію изъ своего имѣнія и пр.15. Конечно, такимъ друзьямъ была очень опредѣленная матеріальная цѣна, и мы встрѣчаемся въ «Воспоминаніяхъ» съ довольно забавной таксой на «дружбу». «По-моему — говоритъ одинъ изъ учениковъ Сократу — есть друзья, которыхъ я бы оцѣнилъ въ двѣ мины, есть другіе, на которыхъ я бы неистратилъ и полмины; есть и такіе, за которыхъ не жалко отдать десять минъ, и, наконецъ, за иныхъ я бы готовъ постоять всѣми богатствами и доходами своими». «Истинная правда», соглашается Сократъ16.
Воспоминанія Ксенофонта рисуютъ очень ярко аѳинскую жизнь въ концѣ V вѣка, какъ она сложилась въ результатѣ долгой изнурительной войны. Мы видимъ разореніе, бѣдствія и безработицу въ средѣ гражданъ; видимъ, какъ богатые люди стараются укрыть свои капиталы отъ государства, какъ въ виду этого они отворачиваются отъ политики, несущей въ себѣ столько риска, какъ образуютъ тѣсные союзы и кружки для преслѣдованія личныхъ коммерческихъ интересовъ; какъ они нанимаютъ на свою частную службу безработныхъ пролетаріевъ, оттягивая этихъ лакеевъ, агентовъ и факторовъ отъ общей массы демоса, когда-то гордившагося своей независимостью, когда-то грознаго передъ кучкой порядочныхъ людей, а теперь разсыпавшагося въ прахъ передъ ними. Среди общественнаго разброда, широкаго развитія патроната и кліентелы Сократъ играетъ очень видную роль: онъ — умѣлый организаторъ новаго антидемократическаго уклада жизни, и къ тому же онъ успѣваетъ создавать для него очень благозвучное теоретическое оправданіе.
Къ картинѣ развала аѳинскаго строя, нарисованной Ксенофонтомъ, надо добавить еще одну черту: самъ авторъ, какъ многіе изъ его сверстниковъ, въ эту именно пору, вскорѣ послѣ реставраціи демократіи, ушелъ изъ Аѳинъ, не находя здѣсь приложенія своихъ силъ, не желая служить демократіи. Одинъ за другимъ рушились всѣ устои аѳинской жизни: исчезалъ патріотизмъ въ самомъ элементарномъ своемъ видѣ. Правда, когда Ксенофонтъ собирался на службу къ персамъ, для участія въ экспедиціи Кира Младшаго, въ 401 г., Сократъ успокоилъ его сомнѣнія ссылкой на то, что въ предпріятіи нѣтъ ничего вреднаго для родного города17. Но это утѣшеніе звучитъ очень формально. А развѣ уходъ взрослыхъ, сильныхъ и талантливыхъ людей въ добровольную эмиграцію не составлялъ шага чрезвычайно вреднаго для аѳинской политической жизни? Въ «Воспоминаніяхъ» можно отыскать мотивировку бѣгства изъ Аѳинъ именно той части молодежи, которая увлекалась военнымъ дѣломъ. Говорится о томъ, что аѳиняне пренебрегаютъ упражненіемъ конницы и вообще забросили этотъ видъ оружія; говорится, что аѳиняне не извлекаютъ выгоды изъ своего сухопутнаго положенія, не укрѣпляютъ своей границы противъ Беотіи, границы, состоящей изъ горъ съ немногими узкими проходами. Не дѣлаютъ этого аѳиняне потому, что они лѣнивы, капризны, недисциплинированы. Изъ этой критики ясно видно, что авторъ не одобряетъ морской политики Аѳинъ и въ особенности ненавидитъ нравы морской черни; но Ксенофонтъ тутъ говоритъ не отъ своего имени, онъ скрывается за спиной Сократа и любезно подсовываетъ учителю воинственные планы молодежи, ея увлеченіе дисциплиной «настоящаго» войска, находящагося подъ строгой единой командой, отученнаго отъ своеволія, значить, спартанскаго или персидскаго или какого угодно, только не аѳинскаго. Ученикъ приписываетъ учителю еще одинъ планъ: будто бы Сократъ вдохновлялъ Перикла-сына на завоеваніе Беотіи-18. Конечно, всѣ эти стратегическіе и тактическіе уроки Сократа весьма мало правдоподобны, но что онъ одобрялъ молодежь, устремлявшуюся въ завоевательныя авантюры и не желавшую служить оборванному демосу ремесленниковъ и лавочниковъ, въ этомъ нѣтъ сомнѣнія.
Ксенофонтъ объяснилъ намъ все или почти все въ возникновеніи процесса Сократа. Только одно еще добавленіе слѣдуетъ сдѣлать къ его характеристикѣ. Мы не должны забывать, что, кромѣ аристократической группы, представленной въ литературѣ Платономъ и Ксенофонтомъ, къ Сократу примыкала еще другая, нищенствующая, монашеская съ Антисѳеномъ во главѣ. Сократовское соціальное ученіе было шире и растяжимѣе, чѣмъ его изображаетъ Ксенофонтъ: учитель и организаторъ не только внушалъ устраивать патронатные богатые союзы, но его совѣтами и теоріями вдохновлялись также братскія аскетиче-
