скія общежитія. Плебей и бѣднякъ Антисѳенъ увлекся Сократомъ не менѣе, чѣмъ тонко чувствующій аристократъ Платонъ. Уже въ зрѣлыхъ годахъ, находясь во главѣ школы послѣдователей, Антисѳенъ горячо отдается руководительству Сократа. Сущность соціальнаго ученія Сократа, повидимому, состояла не въ томъ, что онъ шелъ навстрѣчу желаніямъ опредѣленнаго класса, аристократическаго или пролетарскаго, а въ томъ, что онъ проповѣдовалъ политическій анархизмъ, отрицаніе государства, уходъ отъ городской жизни въ частные союзы, въ сектантскія замкнутыя общины.
Если таковы были настроенія значительной части аѳинскаго общества, то можно себѣ представить отчаяніе организаторовъ и вождей возстановленной демократіи, Ѳрасибула, Анита, Тисамена и др.: были налицо демократическія учрежденія, но не хватало демократовъ, была республика безъ республиканцевъ. Въ извѣстномъ смыслѣ дѣло обстояло для искреннихъ друзей демократіи хуже, чѣмъ во время прямой и открытой борьбы съ олигархами и реакціонерами; теперь врагъ былъ неуловимъ и почти не виденъ, а бѣда состояла въ томъ, что собственная армія дезертировала и притомъ со дня на день все больше и больше. Взгляды демократическихъ дѣятелей, которымъ приходилось бороться съ ужасающимъ паденіемъ гражданскихъ чувствъ, отразились, между прочимъ, въ одной интересной политической мечтѣ, занесенной въ легенду о Солонѣ и потомъ воспроизведенной въ біографіи древняго законодателя аккуратнымъ собирателемъ Плутархомъ. Будто бы мудрый устроитель Аѳинъ предписалъ, чтобъ во время политическихъ столкновеній всякій гражданинъ непремѣнно выбиралъ себѣ партію, а не оставался нейтральнымъ, иначе ему грозитъ позорное наказаніе. Фантастическій законъ своеобразно мотивированъ: (Солонъ) хотѣлъ, очевидно, добиться, чтобы граждане не относились безразлично къ общественнымъ интересамъ, чтобы они не вздумали, выдѣливъ и спрятавъ свои личныя средства (ιν ὰσφαλεῑ θέμενον τὰ οὶκεῑα), взирать съ злорадствомъ на несчастія отечества, а, напротивъ, присоединялись къ той партіи, дѣло которой считаютъ болѣе справедливымъ, несли бы съ нею жертвы и опасности и не дожидались въ сторонкѣ исхода борьбы19. Мотивъ этотъ звучитъ точно возраженіе сократовскому анархизму и политической апатіи; повидимому, Солоновъ законъ составляетъ выдумку республиканскаго историка или публициста разбираемой нами эпохи, имѣвшаго передъ собой угрожающій фактъ роста сектантскихъ круговъ; остріе ея направлено противъ политическаго безразличія, которое поборнику гражданскихъ чувствъ и политической чести казалось худшимъ изъ всѣхъ золъ.
Подчеркнутыя выше слова показываютъ, что политики, устрашенные успѣхами сектантства и анархизма, усматривали но только нравственную, но и матеріальную опасность въ уклоненіи гражданъ отъ политики: безпартійные, по ихъ мнѣнію, будутъ прятать свои капиталы, община лишится всякой пользы отъ принадлежащихъ имъ матеріальныхъ средствъ. Сократу пришлось серьезно считаться съ обвиненіемъ въ политическомъ безразличіи; онъ долженъ былъ объяснять судьямъ, почему уклонялся отъ политики, и доказывать, что въ поведеніи его не было ничего новаго и неожиданнаго, что въ теченіе всей жизни такой образъ дѣйствій подсказывался ему глубокимъ внутреннимъ голосомъ.
Процессъ Сократа. Намъ вполнѣ понятны два вражескихъ лагеря ополчившихся другъ противъ друга, понятна невозможность примиренія, понятенъ, слѣд., и общій мотивъ процесса Сократа, который былъ ареной борьбы за политическую цѣльность аѳинской общины и составлялъ первое обвиненіе сектантской, церковной, антигосударственной общины. До сихъ поръ все ясно и логично, потому что историку приходится разбираться пока въ самыхъ общихъ и отдаленныхъ условіяхъ явленій. Но какъ только онъ переходитъ къ прямымъ дѣйствіямъ живыхъ людей и въ особенности къ ихъ словамъ, онъ наталкивается на несообразности, на уродливыя заключенія человѣческой психологіи, на уклоненія и скачки, которые часто приводятъ къ злымъ, дикимъ и нелогичнымъ теоріямъ.
Первая и крупнѣйшая несообразность демократическихъ дѣятелей, желавшихъ спасти Аѳины, состояла въ томъ, что они олицетворили великое общественное бѣдствіе въ одномъ человѣкѣ, увѣрившись, что именно въ Сократѣ заключенъ корень зла: устранить искуснаго организатора, заставить замолчать опаснаго вдохновителя разрушительныхъ ученій — и Аѳины опять воспрянутъ. Итакъ, надо сосредоточить усилія чтобъ притянуть на судъ вреднаго софистическаго анархиста, но какъ это сдѣлать? Вѣдь законъ Солона, осуждающій политическую нейтральность, есть именно мечта воображенія, а гдѣ же тѣ статьи, подъ которыя подойдетъ неуловимая дѣятельность Сократа.
Совершается новая нелѣпость; политики роются въ старомъ архивѣ инквизиціонныхъ процессовъ и достаютъ оттуда ржавыя, полузабытыя формулы, по которымъ въ свое время охваченный паникой народъ засудилъ ученыхъ, Анаксагора, Протагора и другихъ. Аѳинскимъ присяжнымъ еще и въ 399 г. можно было предъявить такого рода обвинительный актъ: «Сократъ училъ превратно, оскорблялъ боговъ-покровителей родного города, значитъ, подорвалъ благосостояніе всей общины и отдѣльныхъ гражданъ». Но невозможно допустить, чтобъ обвинявшіе Сократа представители аѳинской интеллигенціи, политическій дѣятель
