жданства уклонялись отъ службы республикѣ и устраивали свои дѣла путемъ частыхъ организацій; они и не думали, разумѣется, помогать демократіи, когда для нея наступила опасность, а только спѣшили поскорѣе приспособиться къ новому режиму и новымъ властителямъ положенія.
Первую попытку военной тиранніи сдѣлалъ самъ организаторъ защиты Сиракузъ противъ аѳинянъ, Гермократъ. Во время іонійской войны Гермократъ, командовавшій сиракузской эскадрой на востокѣ, получилъ неожиданно отставку. Вмѣсто того, чтобы вернуться, по требованію демоса, въ Сиракузы, Гермократъ повелъ политику на свой страхъ. Сблизившись съ персами, онъ получилъ отъ Фарнабаза субсидію. Въ Сицилію онъ прибылъ вскорѣ послѣ паденія Гимеры и сталъ на восточныя деньги вербовать наемниковъ; къ нему пристали между прочимъ 1.000 лишенныхъ крова гражданъ Гимеры. Съ этими силами Гермократъ повелъ самостоятельную войну противъ карѳагенянъ и началъ съ возстановленія укрѣпленій Селинунта; чтобы вернуть себѣ расположеніе согражданъ, онъ отправилъ въ Сиракузы тѣла погибшихъ подъ Гимерой ополченцевъ, оставшихся непогребенными. Наконецъ, горя нетерпѣливымъ желаніемъ водвориться въ родномъ городѣ, Гермократъ двинулся со своими наемниками къ воротамъ Сиракузъ; онъ самъ спѣшилъ въ передовой кучкѣ, но встрѣченный своими противниками, демократами, погибъ у входа въ городъ. Оставшихся въ живыхъ его единомышленниковъ народъ подвергъ изгнанію въ качествѣ пособниковъ тиранна. Только одинъ изъ друзей Гермократа, Діонисій, не подошелъ подъ это постановленіе, потому что его считали убитымъ. Но Діонисій оправился отъ ранъ и ко времени паденія Акраганта выступилъ въ народномъ собраніи съ рѣзкими обвиненіями противъ стратеговъ. То, что произошло далѣе, рисуетъ намъ порядки сиракузской демократіи, гораздо менѣе устойчивой и послѣдовательной, чѣмъ была аѳинская.
Діонисій настаивалъ на измѣнѣ командировъ, продавшихся Карѳагену и виновныхъ въ паденіи Акраганта; онъ требовалъ немедленнаго наказанія ихъ, не дожидаясь обычнаго срока, положеннаго для производства слѣдствія. За такой призывъ гражданъ къ нарушенію закона предсѣдатель собранія приговорилъ Діонисія уплатить штрафъ. Но возстановить порядокъ въ экклесіи не удалось: поднялся богатый Филистъ и объявилъ, что заплатитъ какъ за Діонисія, такъ и за всѣхъ другихъ, кто въ данный день подвергнется штрафу. Власти не нашлись, какъ выйти изъ затрудненія, и Діонисій продолжалъ безпрепятственно свои обвиненія. Чѣмъ дальше, тѣмъ болѣе онъ бралъ демагогическій тонъ, отклоняясь вмѣстѣ съ тѣмъ отъ партіи, къ которой до сихъ поръ принадлежалъ: по его мнѣнію, нечего болѣе выбирать стратеговъ изъ числа богатыхъ и вліятельныхъ гражданъ, надо искать командировъ среди истинныхъ демократовъ, хотя бы и бѣдныхъ людей. Его рѣчь имѣла громадный успѣхъ. Народъ рѣшилъ смѣстить стратеговъ и выбралъ новыхъ, среди нихъ самого Діонисія, хотя ему было всего 25 лѣтъ. Продолжая свою популярную роль, Діонисій добился у народа амнистіи всѣхъ политическихъ изгнанниковъ; это былъ искусный шагъ, такъ какъ въ лицѣ эмигрантовъ въ городъ приливали безпокойные элементы, готовые на всякій переворотъ. Въ качествѣ стратега Діонисій держался поодаль отъ коллегъ, дѣлая попрежнему видъ, что онъ самъ единственный вѣрный другъ народа, остальные же подозрительны. Въ Гелѣ, куда его отправили съ подкрѣпленіями для защиты города отъ карѳагенянъ, Діонисій произвелъ соціальную революцію: онъ обвинилъ гелойскую аристократію въ измѣнѣ и потребовала, немедленнаго осужденія и смерти богатыхъ людей. Конфискованныя имущества аристократовъ пошли на раздачи гелойскому демосу, но часть богатствъ удержалъ Діонисій и употребилъ на уплату усиленнаго жалованья наемникамъ, въ томъ числѣ кампанцамъ изъ южной Италіи.
Демагогія Діонисія отличалась быстротой и рѣшительностью: онъ объявлялъ себя защитникомъ бѣдныхъ и вождемъ соціальной революціи, подъ Гелой онъ беззастѣнчиво отстранилъ своего коллегу Дексиппа, позвалъ его солдатъ и выплатилъ имъ вознагражденіе изъ добычи отъ рѣзни гелойскаго гражданства. Воинство и бѣднота были завоеваны въ его пользу. Вовсе не занятый войной съ карѳагенянами, Діонисій поспѣшилъ назадъ въ Сиракузы. Здѣсь въ народномъ собраніи онъ выступилъ съ новыми обвиненіями противъ своихъ коллегъ: въ то время, какъ карѳагеняне готовятъ страшное нападеніе на Сиракузы, стратеги, по его словамъ, ничего не дѣлаютъ; они забираютъ казенныя суммы и оставляютъ солдата безъ вознагражденія; самъ онъ не желаетъ быть въ коллегіи, состоящей изъ измѣнниковъ, и слагаетъ должность. На другой день сторонники Діонисія воспользовались паникой, охватившей народъ, и предложили назначить его верховнымъ и единственнымъ стратегомъ всѣхъ сиракузскихъ силъ (406 г.)34. Если мы видимъ, что избраніе одного стратега-автократора практиковалось не разъ въ Аѳинахъ и не вело къ тиранніи, то въ Сиракузахъ, при слабости демократіи, появленіе Діонисія въ роли главнокомандующаго съ неограниченными полномочіями, оказалось катастрофой народнаго правленія. Демократія рушилась подъ напоромъ многочисленныхъ, безпокойныхъ, не гражданскихъ элементовъ, созданныхъ безпрерывно-военнымъ положеніемъ; она какъ бы торжественно капитулировала передъ ихъ умѣлымъ организаторомъ и вождемъ.
