можно сказать, что именно по сицилійскому образцу они организовали потомъ сборъ налоговъ у себя въ Италіи и въ другихъ провинціяхъ. Да и дѣйствительно откупная система чрезвычайно подходила къ общему характеру импровизированнаго военнаго государства, организаторамъ котораго не было времени заниматься устройствомъ гражданской бюрократіи. Являясь новаторомъ въ дѣлѣ финансовъ на греческой почвѣ, Діонисій вовсе не былъ изобрѣтателемъ новыхъ формъ. Система откуповъ существовала въ большихъ военныхъ государствахъ Передней Азіи; переходя на западъ, она должна была миновать кантональную, автономную Грецію; при первомъ же принудительномъ объединеніи въ широкихъ размѣрахъ, театромъ котораго была Сицилія, она опять вступила въ силу. Діонисій — ея піонеръ на западѣ и посредникъ въ передачѣ откуповъ римскому военному государству.
Допустима еще одна догадка. Въ Римѣ съ появленіемъ императорства немедленно устанавливается форма большихъ доменовъ, личныхъ земельныхъ владѣній государя и его родственниковъ; эта система династическихъ пріобрѣтеній и округленій развивается съ какой-то настойчивостью и увѣренностью, заставляющей подозрѣвать въ ней давно выработанный порядокъ, перешедшій изъ среды, гдѣ монархія уже раньше была связана съ подобными учрежденіями. Многое говоритъ въ пользу того, что и въ этомъ отношеніи сицилійское императорство (по-гречески архонтство) Діонисія подготовило пути римскимъ династіямъ. Тираннъ не ограничился устройствомъ большой центральной кассы, находившейся въ его безконтрольномъ пользованіи; онъ старался обезпечить себя и свое родство большими латифундіями, разработка которыхъ была связана съ примѣненіемъ значительныхъ группъ рабочихъ, свободныхъ и невольниковъ. Между прочимъ бросается въ глаза тотъ фактъ, что Діонисій, среди своихъ причудъ, рѣшилъ завести себѣ двухъ женъ; можетъ быть, и въ этомъ султанскомъ капризѣ заключалась доля политики, поскольку браки помогали увеличить количество родственниковъ, а чрезъ нихъ расширить область домена, находившагося въ личномъ пользованіи тиранна. Если догадка наша правильна, получается своеобразная соціальная картина: диктаторъ, совершающій черный передѣлъ земель и благодаря этому вдохновившій школу греческихъ теоретиковъ коммунизма, въ ходѣ вещей сталъ самъ крупнѣйшимъ земельнымъ магнатомъ и возстановилъ для своей династіи тотъ самый порядокъ, разрушеніемъ котораго онъ напиталъ свое пролетарское и иноплеменное воинство.
Трудно нарисовать ту степень разгрома и приниженія общественной жизни, которая получилась въ результатѣ военно-бюрократическаго управленія Діонисія. Съ уничтоженіемъ народныхъ собраній и засѣданій Большого совѣта неминуемо должно было придти въ упадокъ политическое краснорѣчіе, а вмѣстѣ съ этимъ закрылись когда-то знаменитыя сицилійскія риторскія школы. Свободной литературѣ не было больше мѣста въ Сиракузахъ; за какое-нибудь неосторожное выраженіе, задѣвшее властителя, поэтъ рисковалъ попасть на каторгу въ каменоломни. Тираннъ стянулъ болѣе податливыя писательскія силы къ своему двору, держалъ исторіографа, составителя одъ и т. д.; гости должны были выслушивать и хвалить бездарнѣйшія произведенія его собственнаго творчества. Для того, чтобы слѣдить за общественнымъ настроеніемъ громаднаго города, Діонисій завелъ обширное шпіонство, среди котораго видное мѣсто занимали агенты женскаго пола (ποταγωγίδες).
Тираннія Діонисія и общественное мнѣніе въ Греціи. Военная держава, основанная Діонисіемъ, составляла фактъ крупнѣйшей важности и для греческой метрополіи. Прежде всего въ прямомъ смыслѣ, поскольку Діонисій вмѣшивался въ дѣла на востокѣ, помогалъ реакціоннымъ силамъ въ европейской Греціи, поддерживалъ черезъ Спарту греческое раздробленіе. Если Аѳинамъ не удалось возстановить прежнюю морскую державу, несмотря на героическія усилія своихъ ветерановъ, Конона и Ѳрасибула, то одной изъ главныхъ причинъ надо считать политику Діонисія. Но и въ теоретическомъ отношеніи, въ качествѣ примѣра, успѣхи сиракузскаго тиранна чрезвычайно волновали общественное мнѣніе Греціи.
Взгляды и чувства республиканскихъ круговъ Греціи выразилъ аѳинскій ораторъ Лисій въ рѣчи, составленной для Олимпійскаго празднества (можетъ быть, въ 388 г. до заключенія Анталкидова мира, судя по тому, что авторъ находитъ возможнымъ обратиться съ патріотическимъ призывомъ къ Спартѣ). Лисій, самъ сиракузянинъ по происхожденію, оплакиваетъ гибель свободы въ одной изъ важнѣйшихъ греческихъ общинъ. Онъ обращаетъ вниманіе слушателей своихъ на опасные успѣхи двухъ деспотовъ, царя персидскаго и тиранна сиракузскаго, которые готовятъ съ двухъ концовъ порабощеніе греческаго міра. Первый подчинилъ себѣ много греческихъ городовъ, второй также много ихъ опустошилъ. «Почему вы, эллины, не слѣдуете примѣру своихъ предковъ, которые одолѣли варвара, вторгавшагося къ нимъ, и изгнали изъ своей страны тиранновъ? Особенно дивлюсь я вамъ, лакедемоняне, что, будучи вождями Греціи, вы позволяете пожару разрушать общую родину. Вы должны положить конецъ произволу царя и тиранна, чтобъ не дошелъ вслѣдъ за другими и до насъ чередъ и мы не стали ихъ добычей». Лисій предлагалъ народу, собравшемуся въ Олимпіи, сорвать великолѣпные золототканные шатры, которые были выставлены Діонисіемъ на праздникѣ, и руководители игръ съ трудомъ удержали толпу отъ
