Объединеніе сѣверной окраины Греціи. Въ разсказъ о переговорахъ, предшествовавшихъ конгрессу, Ксенофонтъ вставляетъ одинъ эпизодъ, какъ будто не имѣющій прямой связи съ передаваемыми событіями, но, по мысли автора, явно заключающій въ себѣ политическую мораль къ этимъ событіямъ-6.
Историкъ начинаетъ говорить нѣсколько неожиданно о предстоящемъ объединеніи Ѳессаліи подъ властью Ясона изъ города Феръ. Этотъ Ясонъ, удачливый командиръ большого наемнаго войска, подчинилъ себѣ цѣлый рядъ ѳессалійскихъ городовъ. Дѣло идетъ теперь о включеніи въ сферу его вліянія крупнѣйшаго города области, Фарсала, и тогда Ясонъ добьется признанія его диктаторомъ (ταγός) всей Ѳессаліи. Ясонъ предпочитаетъ излишней войнѣ мирное соглашеніе и вступаетъ въ переговоры съ Полидамомъ, своего рода тиранномъ Фарсала, который держитъ въ своихъ рукахъ цитадель города и арендуетъ всѣ налоги и полученія общины, распоряжаясь неограниченно ея финансами. Ясонъ развиваетъ передъ Полидамомъ тотъ взглядъ, что объединеніе Ѳессаліи подъ монархической властью превратитъ ее въ сильнѣйшую державу Греціи. Объединенная Ѳессалія немедленно заставитъ себѣ подчиниться окружающіе племена и народы. Всѣ греки будутъ искать ея дружбы; съ Беотіей она уже въ союзѣ, добиваться ея расположенія начнутъ и Спарта, и Аѳины. Рессурсы Ѳессаліи неисчерпаемы; это обширная, плодородная и богатая страна. Затѣмъ устами Ясона продолжаетъ говорить аѳинянинъ Ксенофонтъ, который съ грустью думаетъ о слабости своей родины. «Разъ мы (ѳессалійцы) будемъ господствовать надъ Македоніей, откуда Аѳины получаютъ корабельный лѣсъ, мы выстроимъ несравненно больше кораблей, чѣмъ эта община. Экипажъ для своего флота мы тоже гораздо скорѣе наберемъ, такъ какъ у насъ масса трудолюбивыхъ крѣпостныхъ (πενέσται). А ужъ прокормить моряковъ намъ несравненно легче въ нашей плодородной землѣ, откуда приходится вывозить излишекъ, чѣмъ аѳинянамъ, у которыхъ зерна вовсе нѣтъ, такъ что приходится покупать хлѣбъ. У насъ гораздо обильнѣе финансы (χρήματα), потому что мы не зависимъ отъ полученій съ маленькихъ острововъ, а можемъ брать съ племенъ, живущихъ на материкѣ, и какъ только объединится Ѳессалія подъ властью тагоса, все кругомъ понесетъ ей свою дань». Совершенно неожиданно монологъ поворачивается на тему, для грека представляющую особенно горячій интересъ. «Ты вѣдь знаешь, — обращается Ясонъ къ Полидаму, — что великій царь богаче всѣхъ на свѣтѣ, именно благодаря своимъ доходамъ съ материковыхъ народовъ, ему не нужны эти островки; такъ вотъ слушай: завоевать его владѣнія мнѣ станетъ еще легче, чѣмъ покорить Грецію. Вѣдь тамошніе люди всѣ, кромѣ одного, привыкли пресмыкаться, и достаточно было небольшихъ силъ у Кира и у Агесилая, чтобы привести въ трепетъ царя». Полидамъ идетъ на соглашеніе съ Ясономъ, и послѣдняго выбираютъ тагосомъ всей Ѳессаліи. Диктаторъ производитъ тотчасъ же наборъ военныхъ отрядовъ по городамъ, и получается внушительная сила въ 8.000 кавалеристовъ и 20.000 тяжело вооруженной пѣхоты, не говоря о большомъ количествѣ пелтастовъ.
Мораль разсказа Ксенофонтова очень понятна. Онъ хочетъ сказать: «вы, греки, упустили моментъ ринуться на востокъ, вы продолжаете свои усобицы, раздробляете свои силы, между тѣмъ, какъ на сѣверѣ сложилось единое большое государство, которое способно подчинить всю Грецію и использовать исключительно для себя выгоды похода на персидскую державу».
Побѣда Ѳивъ надъ Спартой и ея послѣдствія. Политика Ѳивъ въ Беотіи была рѣзкимъ нарушеніемъ основного условія Анталкидова мира, еще разъ подтвержденнаго конгрессомъ въ Спартѣ. Можно пожалуй вообще сказать, что ѳиванскій унитаризмъ, очень запоздавшій сравнительно съ аѳинскимъ и спартанскимъ, несравненно болѣе рѣзкій, чѣмъ объединеніе Халкидики Олинѳомъ, разрушалъ возможность федеративныхъ формъ въ Греціи. Спарта рѣшила положить конецъ ѳиванской державности, не изъ сочувствія, конечно, къ автономіи, а больше по традиціи, чтобы не потерять свой престижъ. Лишенная, однако, драгоцѣнныхъ субсидій съ Востока, Спарта не могла снарядить большого войска; Агесилай остался въ Пелопоннесѣ, а противъ ѳиванцевъ поручили дѣйствовать другому царю, Клеомброту, уже стоявшему въ средне-греческой области Фокидѣ съ небольшими сравнительно силами. Въ Спартѣ были голоса, предостерегавшіе отъ такого рискованнаго шага; было мнѣніе, что сначала слѣдуетъ собрать взносы союзниковъ и образовать кассу въ Дельфійскомъ храмѣ; на эти средства только можно вести настоящую войну съ ѳиванцами. Однако спартанцы понадѣялись на себя и слишкомъ низко оцѣнили противника; Клеомбротъ получилъ приказаніе сразиться съ ѳиванцами.
Битва при Левктрѣ въ 371 г. не только обнаружила извѣстныя уже раньше боевыя качества ѳиванцевъ, но также показала новые большіе успѣхи, сдѣланные ими въ военномъ дѣлѣ. Составъ ихъ войска былъ старый, ополченскій, а не наемническій; но главнокомандующій Эпаминондъ сумѣлъ придать гражданской арміи, обыкновенно неуклюжей и не очень послушной, подвижность и дисциплинированность, которыя до тѣхъ поръ наблюдались только у наемниковъ. Кромѣ того, ѳиванцы проявили какой-то особенный воинственный жаръ: иначе трудно понять, откуда взялась «священная дружина» (ίερός λόχος), органи-
