годаря этому, сдѣлавшагося полнымъ господиномъ общины. Нѣчто подобное происходитъ въ Сикіонѣ въ эпоху ѳиванскихъ нашествій на Пелопоннесъ16. Выступаетъ Эвфронъ, богатѣйшій человѣкъ Сикіона, и предлагаетъ врагамъ Спарты, Аркадіи и Аргосу, помочь ему оторвать Сикіонъ отъ пелопоннесскаго союза: для этого надо скинуть традиціонное правленіе (κατά τούς αρχαίους νόμους) сикіонской аристократіи. Затѣмъ, какъ по командѣ, Эвфронъ устраиваетъ въ Сикіонѣ демократическій парадъ, впускаетъ въ городъ аркадскихъ и аргивскихъ солдатъ и въ ихъ присутствіи созываетъ народъ. Объявляется торжественно политическое равноправіе (πολιτείας έσομένης έπί τοίς ίσοις καί όμοίοις); но это только краткая демонстрація, нужная для того, чтобы провозгласить самого Эвфрона и его присныхъ стратегами. Больше народъ не нуженъ этому Діонисію въ миніатюрѣ; онъ смѣщаетъ начальника наемнаго отряда, ставитъ на его мѣсто своего сына, выгоняетъ подъ предлогомъ симпатій къ Спартѣ богатыхъ людей и забираетъ ихъ капиталы, затѣмъ безцеремонно захватываетъ всю городскую кассу, храмовыя деньги и сбереженія, принанимаетъ новыхъ солдатъ и водворяется въ Сикіонѣ самодержцемъ.
Съ политическимъ упадкомъ народа объ руку идетъ культурный, и въ концѣ-концовъ трудно отдѣлить одинъ рядъ явленій отъ другого. Здѣсь Аѳины, блиставшія своеобразной развитостью демоса, даютъ самую краснорѣчивую картину.
Упадокъ аѳинской культуры. Говорятъ, что Агиррій, вводя плату за посѣщеніе народнаго собранія и желая наскрести денегъ откуда бы то ни было, обрѣзалъ гонорары, получаемые поэтами за публичныя представленія сочиненныхъ ими пьесъ17. Тутъ есть надъ чѣмъ задуматься. Демагогъ добываетъ средства, чтобы заставить народъ ходить въ собранія, которыя стали ему не интересны; онъ обижаетъ, ради своей политической цѣли, художниковъ слова, драматурговъ, работающихъ на демократію. Правда, большая скаредность возрожденной демократіи имѣетъ свое оправданіе въ истощеніи общинныхъ финансовъ и еще въ томъ обстоятельствѣ, что новые поэты куда хуже сравнительно съ Эврипидомъ и Аристофаномъ. Но вѣдь и само паденіе театра въ тѣсной связи съ общимъ обѣднѣніемъ жизни и въ частности опять съ малымъ интересомъ народа къ публичнымъ дебатамъ, къ общимъ вопросамъ, къ крупной драмѣ жизни. Поэты вовсе не были такъ виноваты; вдохновеніе только кажется внутреннимъ даромъ, силой, идущей изъ глубины души; въ дѣйствительности его не можетъ быть безъ общественнаго увлеченія, какъ нѣтъ лектора безъ волнующей и подстрекающей его аудиторіи. Трагедія V вѣка была велика тѣмъ самымъ огнемъ, который горѣлъ въ политическихъ собраніяхъ эпохи; ея высокій стиль подходилъ какъ нельзя болѣе къ вкусу общества, цѣнившаго публичную декламацію; когда народъ сталь отъ нея отворачиваться, поэты разучились говорить языкомъ ораторовъ софистовъ. Комедія пострадала еще болѣе по существу. Въ послѣднюю треть V вѣка, среди горячей борьбы партій, она была насыщена политикой, и, несмотря на запрещенія или, можетъ быть, благодаря необходимости бороться съ затрудненіями, она кипѣла политическимъ остроуміемъ. Теперь въ IV вѣкѣ стѣсненій не было, наступила свобода, но у комиковъ не было ни задора, ни охоты возиться съ гражданскими мотивами. Аристофановы «Женщины на сходкѣ» 392 г., были послѣдней политической комедіей. Его преемники занялись скандалами, любовными интригами, мелкими пороками буржуазнаго быта; содержаніе комедіи IV вѣка (такъ назыв. средней) — бытовое въ узкомъ смыслѣ этого слова.
Одновременно происходитъ большая перемѣна и въ постановкѣ пьесъ. Вмѣсто любителей, постоянно смѣнявшихся, начинаютъ играть профессіональные актеры, а это обстоятельство, въ связи съ ухудшеніемъ литературной цѣнности пьесъ, ведетъ къ пониженію уровня образованія въ аѳинской массѣ, которая прежде въ своемъ большинствѣ дебютировала на сценѣ, и глядѣла, и давала оцѣнки драмѣ. Не мудрено что вкусъ падаетъ очень быстро среди публики, которая стала гораздо болѣе пассивной къ театру. Въ 369 году, въ управленіе Каллистрата въ исторіи аѳинской сцены произошла скандальная катастрофа, возможность которой въ прежнія времена была бы совершенно исключена: ради союза съ Діонисіемъ сиракузскимъ аѳиняне допустили на сцену пьесу тиранна, воображавшаго себя великимъ художникомъ, и увѣнчали произведеніе этого кропателя преміей; очень характерно, что вмѣстѣ съ утратой вкуса аѳинская публика потеряла и чувство собственнаго достоинства.
Намъ слѣдуетъ вспомнить, что театръ, судъ и экклесія были важнѣйшими образовательными учрежденіями аѳинской демократіи. Авторъ олигархической брошюры 425 г. пытался смѣяться надъ неученостью народа, но долженъ былъ признать, что этотъ народъ и толковъ, и уменъ, и зорко наблюдаетъ свои интересы, не забывая о духовныхъ развлеченіяхъ и объ эстетикѣ. Теперь публичныя собранія, сцена и каѳедра давали народу гораздо меньше поученья; талантливые люди не старались болѣе угодить когда-то требовательной большой аѳинской публикѣ. Поэты, ученые, историки писали для своей особой группы поклонниковъ, сочиняли и отдѣлывали для далекаго, разсѣяннаго, невиднаго имъ читателя; литература стала книжной и аристократической, интеллигенція окончательно отдѣлилась отъ народа.
