Умственная аристократія начинаетъ вообще поглядывать поверхъ стѣнъ аѳинскихъ. У Платона, у Исократа, какъ руководителей ученыхъ занятій, ведется переписка и личная дружба со знатными и коронованными иностранцами, съ ѳракійскими и македонскими принцами, съ тираннами Кипра, Сиракузъ и Гераклеи Понтійской. Греческіе художники начинаютъ усиленно работать на сатраповъ и малоазійскихъ князей. Въ Аѳины приливаютъ въ большомъ количествѣ учащіеся и просто любопытствующіе иностранцы, привозятъ свои вкусы и привычки. Аѳинская толпа постепенно утрачиваетъ свой яркій своеобразный національный обликъ; особенно быстро растворяется она въ портовой, нижней части города, въ Пиреѣ, гдѣ такъ велика толчея пріѣзжихъ купцовъ и моряковъ. Все больше и больше вступаютъ въ аѳинскую жизнь восточные оттѣнки. Иностранцы привозятъ своихъ боговъ, и скоро аѳиняне начинаютъ сами увлекаться новыми для нихъ культами. Въ IV вѣкѣ въ Пиреѣ есть святилище Афродиты Кипрской, т.-е. безъ сомнѣнія, Астарты финикійской, есть храмъ египетской Изиды. Но больше всего успѣха имѣли божества тѣхъ странъ, которыя примыкаютъ къ Геллеспонту и Черному морю, гдѣ проходила главная артерія аѳинской торговли. Мы видѣли уже около 415 г. вторженіе буйнаго культа ѳракійской богини Котитто. Скоро послѣ этого аѳиняне офиціально ввели у себя культъ другой ѳракійской богини, Артемиды Бендидской18. Въ IV вѣкѣ религіозный интересъ направляется въ сторону почитанія бога-страдальца и богини Матери: аѳиняне открываютъ гостепріимно просторъ культу Адониса и фригійской Великой богини; въ качествѣ служителей этихъ новыхъ для Греціи боговъ появляются метрагирты, нѣчто въ родѣ нищенствующихъ дервишей, въ свою очередь близкіе къ мѣстнымъ греческимъ киникамъ.
Политическіе и соціальные взгляды Платона и его школы. Всѣ характерныя черты аѳинской жизни IV вѣка отразились въ ученіи Платона и основанной имъ школы: и упадокъ политическаго интереса, и сильное влеченіе къ восточнымъ мотивамъ, и гибель свободныхъ и яркихъ направленій въ искусствѣ, изъ которой теоретикъ вывелъ право и обязанность строго пуританскаго очищенія всѣхъ созданій художественнаго творчества. Зажиточная часть интеллигенціи рѣзко отдѣляетъ себя отъ пролетаріевъ-киниковъ; она осуждаетъ все, что въ свое время выросло въ демократіи, и захватываетъ въ мрачной брезгливости еще гораздо дальше вглубь греческой традиціи, но хочетъ сохранить особый уголокъ культуры для людей приличнаго общества.
Въ 90-хъ гг. IV в., пока живы были Кононъ и Ѳрасибулъ, пока не совсѣмъ померкла старая демократія, Платонъ не могъ появиться или, по крайней мѣрѣ, открыто выступить въ Аѳинахъ. Положеніе измѣнилось въ 80-хъ и особенно въ 70-хъ гг., когда въ управленіе Каллистрата началось сближеніе Аѳинъ со Спартой и все громче стали заявлять себя сторонники консервативныхъ взглядовъ, безразличные или враждебные къ демократіи. Для того, чтобы удержаться на политической поверхности, Каллистратъ дѣлалъ дальнѣйшія уступки въ томъ же направленіи: въ 60-хъ гг. въ Аѳины получили доступъ многіе старые эмигранты, между прочимъ Ксенофонтъ, сыновья котораго сражались въ аѳинскомъ отрядѣ при Мантинеѣ. Въ этой очень измѣнившейся обстановкѣ Платонъ могъ спокойно систематизировать свои антидемократическія ученья и готовить среди республики школу ея разрушителей; какъ нельзя болѣе ярко сказывается въ этомъ фактѣ упадокъ энергіи и сознательности въ самой аѳинской демократіи, потому что ея терпимость къ ученикамъ осужденнаго Сократа вовсе не была результатомъ новыхъ политическихъ принциповъ, а составляла только признакъ растущей пассивности въ политикѣ.
Вражда къ демократической республикѣ, къ политической борьбѣ, къ началамъ равноправія составляетъ самую ясную черту міровоззрѣнія Платона. Всѣ принципы греческой автономіи и свободы, весь обиходъ демократической республики кажется Платону чѣмъ-то ребяческимъ, непригоднымъ, возмутительнымъ; старанія республиканцевъ обезпечить неприкосновенность конституціи вызываютъ лишь его насмѣшку. Гораздо труднѣе опредѣлить его положительное ученіе. Главное затрудненіе получается вслѣдствіе того, что почти нельзя найти связи между крупнѣйшимъ сочиненіемъ Платона, Политіей, и свѣдѣніями о практической дѣятельности его, къ которой имѣется комментарій въ Письмахъ. «Политія» — значитъ государство, но книга подъ этимъ заглавіемъ составляетъ трактатъ объ устройствѣ церковной общины; она дышетъ глубокимъ презрѣніемъ ко всему политическому. Между тѣмъ упорное влеченіе Платона къ сицилійскому двору Діонисія, его двукратная поѣздка въ Сиракузы, его сближеніе съ зятемъ тиранна Діономъ и попытка обучить Діонисія Младшаго философіи государственной науки, все это показываетъ, что у аѳинскаго ученаго и его послѣдователей было великое политическое честолюбіе, громадное желаніе играть роль именно въ государственной жизни. Съ другой стороны, нельзя не замѣтить глубокаго противорѣчія между основнымъ настроеніемъ Политіи и главной задачей, поставленной въ другомъ крупномъ сочиненіи Платона, Законахъ, которое считается обыкновенно его старческой работой. Въ Политіи Платонъ отстраняетъ всякое законодательство, какъ нѣчто ненужное для общества, воспитаннаго въ здравыхъ началахъ и замкнутаго въ рамки строгой теократической дисциплины; въ Законахъ онъ необыкновенно усердно разрабатываетъ подроб-
