погибли вь страшныхъ войнахъ подъ стѣнами Ѳивъ и у Трои, куда они отправились «изъ-за прекраснокудрой Елены на корабляхъ черезъ великую бездну морскую»; остальныхъ Зевсъ перенесъ на острова Блаженныхъ на краю свѣта.
«О, сели бы мнѣ не жить среди людей пятаго поколѣнія, а либо раньше умереть, или позже родиться! Теперь вѣдь вѣкъ желѣза. Никогда болѣе ни днемъ, ни ночью люди не избавятся отъ непосильнаго труда и бѣдствій. Пойдетъ разладъ между друзьями и между братьями. Стариковъ не захотятъ больше кормить и уважать. Водворится право сильнаго (δίκη δεν χερσί) и исчезнетъ совѣсть. Не честныхъ людей, вѣрныхъ клятвъ, будутъ почитать, а злыхъ и наглыхъ. Тогда Стыдъ и Правда, окутавши прекрасныя тѣла свои въ бѣлыя покрывала, покинутъ людей и возсоединится съ безсмертными на Олимпѣ, на землѣ они оставятъ лишь жестокія мученія, и не будетъ никакого излѣченія зла»[1].
Картина паденія человѣчества кажется ужасной и безнадежной, и тенденція Гесіода выступаетъ вполнѣ ясно: бронзовый и желѣзный вѣкъ, по ею мнѣнію, принесли войну, жестокость, насиліе и уничтожили старинную патріархальность и чистоту нравовъ.
Гесіодъ только не вполнѣ послѣдователенъ относительно героевъ: они стоятъ между бронзовымъ и желѣзнымъ вѣками, они — воители, но въ то же время они лучше другихъ представителей воинственныхъ эпохъ; часть ихъ заслужила даже безсмертіе. Какъ объяснить этотъ взглядъ? Герои — вѣдь прежде всего старинные полубоги, святые богатыри, спасавшіе человѣчество. Въ различныхъ мѣстахъ Греціи показывали ихъ останки, чтили ихъ могилы. Если была народная вѣра и народный культъ, то они болѣе всего сказывались именно въ почитаніи героевъ. Это старинное народное представленіе не потеряло еще силы для Гесіода. Но уже имѣется новая обработка разсказовъ о герояхъ, данная Гомеромъ. Авторъ эпоса въ сущности подставилъ новое содержаніе въ старинное понятіе героя, сверхъестественнаго существа, поднимающагося надъ человѣческими слабостями, неутомимаго въ подвигахъ на пользу массы людей; подъ именемъ героя выступаетъ теперь безпокойный удалой витязь, задорный, славолюбивый вождь дружины. Гомеръ перенесъ древняго подвижника въ современность, облекъ его всѣми свойствами дѣятеля суроваго бронзоваго и желѣзнаго вѣка. Литературное творчество сдѣлало свое дѣло; оно закрыло старинныя фигуры и замѣнило ихъ своими реально-фантастическими созданіями. Со времени Гомера герои превратились въ басилеевъ Иліады и Одиссеи, кичливыхъ, бурныхъ, живущихъ войной и приключеніями. Эпической характеристикѣ героевъ подчиняется и Гесіодъ; оттого ему пришлось помѣстить ихъ въ воинственный вѣкъ, предшествующій собственно современности, эпохѣ желѣза. Оттого у Гесіода неувѣренность въ сужденіи о герояхъ; въ качествѣ святыхъ богатырей они заслужили безсмертіе, въ качествѣ жестокихъ бойцовъ недавняго времени они такъ же страшны, какъ мечущіеся всюду воители переживаемаго послѣдняго вѣка.
Кризисъ героическаго вѣка. Гомеръ и Гесіодъ, каждый со своей стороны рисуютъ намъ героическій вѣкъ. Они не только два разныхъ литературныхъ темперамента; они — носители двухъ разныхъ міровоззрѣній. Одно принадлежитъ новымъ подвижнымъ элементамъ греческаго общества, оторвавшимся отъ патріархальной почвы. Другое — консервативной части того же общества, оставшейся на мѣстахъ, но глубоко поколебленной воинственными передвиженіями и появленіемъ новыхъ командующихъ силъ. Сторонники старины, подобные Гесіоду, сознаютъ надвинувшійся переворотъ, какъ Божью кару за грѣхи людей. Они въ такой мѣрѣ чувствуютъ неудержимый и роковой характеръ перемѣнъ, что у нихъ слагается философія растущаго паденія человѣчества.
Въ лицѣ Гесіода греческое общество какъ будто стоитъ на той чертѣ, до которой дошелъ іудейскій народъ эпохи конца политической самостоятельности, когда выступали со своими обличеніями послѣдніе пророки. Вслѣдъ за рѣчами Гесіода можно было бы ожидать еще большаго отчаянія, настроенія, похожаго на то, какое было у писателей конца римской имперіи. Однако, въ Греціи никто не является продолжателемъ великаго пессимиста. Воинственный вѣкъ вызвалъ реакцію, но не кончился; напротивъ, онъ втянулъ новые элементы въ морскіе набѣги, въ дальнія экспедиціи, въ колонизацію чужихъ странъ. За рыцарями двинулись купцы и ремесленники, крестьяне и рабочіе. Мѣсто аристократіи заняла городская Греція. Это та же картина, какую мы видимъ въ западной германо-римской Европѣ XI и XII вв. послѣ Р. Х.
- ↑ Гес. Тр. 178—201.
