Къ VII вѣку теократическій строй всюду въ Греціи оттѣсненъ и забитъ. Тамъ, гдѣ жрецы сохранили свой авторитетъ, благодаря извѣстности святилища, оракула или культа, они вынуждены искать покровительства крупныхъ свѣтскихъ и военныхъ общинъ, становиться въ тѣнь, подчиняться имъ. Въ такое положеніе относительно большой аѳинской общины сталъ Элевсинъ въ Аттикѣ, знаменитый своими мистеріями въ честь подземныхъ боговъ. То же самое случилось съ Олимпіей, гдѣ установились популярнѣйшія въ Греціи игры; она должна была подчиниться большой общинѣ элейцевъ. Наконецъ, великій Дельфійскій оракулъ и заправлявшая имъ жреческая коллегія, существовали, главнымъ образомъ, поддержкой могущественной Спарты, хотя тутъ и не могло произойти территоріальнаго соединенія, благодари раздѣляющимъ ихъ географическимъ преградамъ.
Начало колонизаціи. Гомеровскія поэмы рисуютъ бытъ тѣхъ греческихъ областей, которыя лежали у моря и были захвачены подвижной, безпокойной, воинственной и торговой жизнью. Въ связи съ этимъ изображеніемъ интересно отмѣтить географическій кругозоръ, которымъ располагаетъ Гомеръ: ему хорошо извѣстны всѣ берега Эгейскаго моря, онъ знаетъ проливы, ведущіе въ Черное море, ему знакомы путешествія въ Сидонъ, сношенія съ Кипромъ и Финикіей, наконецъ, извѣстенъ и Египетъ. На первый взглядъ кажется, что у Гомера нѣсколько окутаны сказочнымъ покровомъ берега и острова западной части Средиземнаго моря. Но есть изслѣдователи, находящіе, что подъ видомъ грота нимфы Калипсо, острова богини Кирки и т. д. Гомеръ далъ поразительно вѣрныя описаніи запада, именно Сициліи, Мальты, Балеаръ и т. д., а, слѣд., представилъ доказательство того, что греки уже посѣщали въ его время эти мѣстности[1]. Есть даже основанія думать, что упомянутая въ каталогѣ кораблей Иліады Алиба, страна Гализоновъ, т.‑е. опоясанныхъ моремъ, гдѣ «родится серебро»[2], есть Испанія. Такимъ образомъ, гомеровскія поэмы уже намѣчаютъ тотъ обширный кругъ, который захватила колонизація грековъ. Предпріятія гомеровскихъ витязей и составляютъ первые ея шаги. Преданія не даромъ называютъ основателями колоній нѣсколькихъ героевъ троянской войны. По сказанію выходитъ, что витязь, возвращаясь, послѣ долговременной осады Трои, домой, не былъ принять своими единоплеменниками, вслѣдствіе чего и отравился съ дружиной отыскивать себѣ новую родину. Сказаніе, можетъ быть, и перестанавливаетъ, и удваиваетъ моменты и мотивы дѣла. Не потому уѣхалъ витязь, что его не приняли дома при возвратѣ, а съ самаго начала онъ долженъ былъ оторваться, пойти въ эмиграцію, потому что ему не было мѣста на родинѣ. Не два раза онъ выѣзжалъ изъ дому, а лишь одинъ разъ и притомъ съ той цѣлью, которая связана, по сказанію, съ его вторымъ невольнымъ выѣздомъ.
Первоначальные мотивы эмиграціи, ухода въ колоніи, были тѣ же, что во всѣхъ странахъ и во всѣ другія времена. Они уже обрисовались передъ нами въ фигурахъ дѣятелей героическаго вѣка: недовольство стѣснительными порядками домашней среды, пробужденіе жадности къ новымъ богатствамъ, исканіе новыхъ путей наживы, усиленіе личной предпріимчивости, увѣренность безпокойной молодежи въ томъ, что она сама лучше устроится на новомъ мѣстѣ. Извѣстную роль должны были сыграть племенныя передвиженія, происходившія въ европейской Греціи. Преданія разсказываютъ о появленіи суровыхъ сѣверныхъ племенъ, ѳессалійцевъ, которые вторглись изъ Эпира въ большую сѣверо-восточную равнину Греціи, отъ нихъ получившую названіе Ѳессаліи, и дорянъ, которые прошли изъ Средней Греціи въ Пелопониссъ. Тѣ іі другіе всполохнули мѣстное населеніе и заставили его сдвинуться. Ѳессалійцы потѣснили эолянъ, и тѣ потянулись сѣвернымъ краемъ Эгейскаго моря къ Лесбосу и Троадѣ. Доряне обрушились на іонійцевъ и лишь небольшая часть іонійскаго племени удержалась въ Аттикѣ; остальная масса передвинулась на острова Эвбею, Киклады, Хіосъ, Самосъ и заняла середину западнаго берега Малой Азіи, которая и получила названіе собственно Іоніи. Эпосъ въ лицѣ мореходныхъ феаковъ изображаетъ намъ колонистовъ, ушедшихъ вь чужой край отъ преслѣдованія сильныхъ воинственныхъ, сосѣдей: феаки, вынужденные бросить свою «просторную» родину, выбираютъ, ради безопасности, островъ, удаленный отъ другихъ поселеній. Гомеръ даетъ нѣсколько реальныхъ подробностей къ основанію колоній: вождь феаковъ строитъ укрѣпленный городъ, возводитъ храмы и распредѣляетъ землю между поселенцами[3]. Сами доряне, вытѣснившіе и покорившіе болѣе старинныя греческія племена, двинулись позднѣе за море вь томъ же восточномъ направленіи, которое избрали эолійскіе и іонійскіе колонисты. Дорійскіе переселенцы заняли южную окраину Эгейскаго моря, о. Киѳеру, Мелось, берега Крита, Родосъ и вытянувшіяся впереди юго-западныя части малоазійскаго берега, такъ назыв. Карію.
Это были только первые шаги разсѣянія народа греческаго. Изъ круга Эгейскаго моря распространеніе греческихъ поселенцевъ пошло далеко по всѣмъ четыремъ странамъ свѣта. Къ тѣмъ переселеніямъ, которыя собственно считаются основаніемъ колоній, необходимо еще присоединить массовый уходъ грековъ въ качествѣ наемниковъ на службу крупныхъ восточныхъ государствъ, Ассиріи, Вавилона, Египта. Мотивы для ухода этихъ людей были тѣ же самые, что и у колонистовъ въ
