ныя службы и работы. Въ случаѣ уклоненія отъ обрядовъ ему грозило отлученіе отъ религіозныхъ актовъ, а дальше, какъ крайняя мѣра, — выключеніе изъ фратріи. Послѣднее уже влекло за собой матеріальныя послѣдствія: отлученный лишался покровительства боговъ и вмѣстѣ съ тѣмъ охраны союза, къ которому онъ принадлежалъ; его предоставляли врагамъ, какъ беззащитную жертву. Мы невольно вспоминаемъ, какъ страшно звучитъ въ устахъ Нестора ἀφρήτωρ, отлученный отъ фратріи.
Вторженіе военнаго права въ жизнь общинъ. Если мы вѣрно нарисовали бытъ старинныхъ маленькихъ теократическихъ общинъ, то можно себѣ представить, какимъ рѣзкимъ нарушеніемъ всѣхъ обычаевъ и понятій этой тѣсной среды были выѣзды и набѣги дружинъ, предводительствуемыхъ героями. Конечно, уходъ самыхъ сильныхъ и подвижныхъ людей общины уже раньше и задолго подготавливался; уже давно молодежь плохо подчинялась наслѣдственнымъ священнымъ властямъ и собиралась вокругъ своихъ собственныхъ вождей, избранныхъ помимо утвержденія со стороны традиціонныхъ авторитетовъ. Выѣздъ дружины часто, вѣроятно, составлялъ конецъ общины, главныя силы которой исчерпывались удаленіемъ молодой вольницы; съ другой стороны, большой успѣхъ новаго вождя могъ привести къ его возврату домой, и тогда онъ предписывалъ условія нѣсколькимъ маленькимъ общинамъ заразъ, т.‑е. соединялъ подъ своей властью порядочную территорію.
Но могло случиться, что теократическая община находила въ себѣ самой силы для преобразованія въ духѣ новыхъ военныхъ условій. Она перенимала тогда у безпокойныхъ удальцовъ ихь военную организацію и выставляла, рядомъ со своими старыми мирными должностями, новыхъ носителей власти военнаго типа, полемарховъ. Если судить по примѣру Аѳинъ, власть басилея сильно пострадала не только отъ водворенія конкурентной должности полемарха, но и сама по себѣ. Старинный «царь» въ Аѳинахъ былъ наслѣдственнымъ правителемъ изъ рода Нелеидовъ. Легенда говоритъ, что послѣ героической смерти царя Кодра въ столкновеніи съ напиравшими на Аттику дорянами было рѣшено отмѣнить наслѣдственную власть и замѣнитъ ее выборной, сначала пожизненной, затѣмъ срочной. Любопытно, что катастрофу царской власти преданіе именно связываетъ съ военнымъ выступленіемъ общины, отмѣчая этимъ главный мотивъ, который повелъ къ ограниченію традиціоннаго авторитета царя. Въ Аѳинахъ пошли еще дальше въ смыслѣ превращенія общины изъ теократической въ свѣтскую. Рядомъ съ двумя должностями, старой, басилея, и новой, полемарха, и до извѣстной степени надъ ними былъ поставленъ главный или первый начальникъ, по имени котораго потомъ считались годы (ἄπὡνυμος). Политическая перемѣна могла принять и другой видъ: судейско-жреческій титулъ басилея могъ перейти на военнаго вождя. Такъ переименованы уже гомеровскіе герои, дѣйствующіе на окраинѣ греческаго міра. Таковы же въ метрополіи басилеи Аргоса и Спарты.
Въ жизнь общинъ глубоко вторгаются нравы военной среды. Самое замѣтное нововведеніе воителей, это — ихъ уголовное право, выражающееся въ кровной мести и выкупѣ. Прежде въ наукѣ выводили кровную месть изъ какой-то глубины народной патріархальной жизни и связывали съ древнимъ родовымъ бытомъ и съ культомъ умершихъ предковъ. Въ настоящее время подобные взгляды приходится покинуть. Съ одной стороны, родовой бытъ, какъ мы видѣли, вовсе не общенародное явленіе, а спеціальная форма весьма замкнутой аристократической среды; съ другой — культъ предковъ имѣетъ мало отношенія къ кровомщенію. Иліада ярко иллюстрируетъ происхожденіе мести изъ военнаго быта: Ахилла, мститъ за Патрокла не потому, что это его родственникъ, а потому, что убитый — его товарищъ и названный братъ; они единокровны не въ силу условій рожденія, а потому, что запечатлѣли кровное единство совмѣстной борьбой, принадлежностью къ самому тѣсному союзу, который возникаетъ именно у людей военной среды. Выкупъ, матеріальное вознагражденіе близкихъ убитаго или потерпѣвшаго, уже подавно ничего общаго не имѣетъ съ родственными чувствами или съ преклоненіемъ передъ общими предками. Это — коммерческая операція, которая возникаетъ изъ своеобразныхъ условій усобицъ; иногда нападающій можетъ очутиться въ невыгодномъ положеніи, окруженнымъ со всѣхъ сторонъ, и тогда близкіе убитаго могутъ впасть въ соблазнъ содрать выгоду съ убійцы, удовлетворить свое корыстолюбіе насчетъ павшей жертвы.
Такъ или иначе воители навязываютъ выработавшіеся среди нихъ формы и порядки всей общинѣ. Они заставляютъ должностныхъ лица, разбираться въ условіяхъ кровной мести и градаціяхъ выкупа. Благодаря этому, древній религіозный судъ на Ареопагѣ получаетъ къ своимъ обычнымъ занятіямъ, вопрошанію боговъ и установленію очистительныхъ церемоній, еще дополнительную функцію: онъ санкціонируетъ кровную месть и передаетъ изобличеннаго и схваченнаго убійцу въ руки тѣхъ, кто объявилъ себя мстителями. Въ то время, какъ старый религіозный судъ отличался мягкостью, бережнымъ отношеніемъ къ жизни человѣка, новый обычай принесъ на Ареопагъ, мѣсто священнаго убѣжища и покаянія, правило войны и усобицы: око за око, зубъ за зубъ.
