царемъ египетскимъ Псамметихомъ. Царь велѣлъ взять нѣсколько дѣтей и отдать ихъ на воспитаніе женщинамъ, у которыхъ предварительно вырѣзали языки, чтобы онѣ не могли сообщить дѣтямъ рѣчи. (Вотъ эта подробность о безсловесныхъ нянькахъ не нравится Геродоту, и онъ замѣняетъ ихъ пастухами, которые приходятъ кормитъ дѣтей, живущихъ въ полномъ одиночествѣ.) Дѣти росли до 2 лѣтъ, не слыша голоса человѣческаго. Цѣль опыта состояла въ томъ, чтобы подмѣтить первые звуки, которые они произнесутъ. Когда къ нимъ пришли въ первый разъ, дѣти стали протягивать руки, очевидно прося пищи, и кричать: бекъ, бекъ. Самъ царь провѣрилъ это явленіе и велѣлъ разслѣдовать по всѣмъ ему извѣстнымъ странамъ, не имѣетъ ли какой-либо народъ въ своемъ языкѣ похожее слово. Узнали, что у фригійцевъ βέκος значитъ хлѣбъ: отсюда царь сдѣлалъ заключеніе, что языкъ фригійцевъ ближе всего къ естественному, т.‑е. первобытному языку, а затѣмъ былъ полученъ дальнѣйшій выводъ, что фригійцы, находящіеся въ обладаніи самаго стариннаго языка, являются самымъ древнимъ народомъ на свѣтѣ[1].
Египетскій Псамметихъ въ этомъ разсказѣ, конечно, лицо вполнѣ романическое, весь опытъ — фантазія резонирующаго греческаго раціоналиста, и это тѣмъ болѣе, что фригійцы, жившіе въ сѣверо-западномъ углу Малой Азіи, больше занимали грековъ, чѣмъ египтянъ. На основаніи этой новеллы, такъ же, какъ вышеприведеннаго анализа миѳа у Гекатея, мы можемъ въ извѣстной степени представить себѣ бесѣды интеллигентныхъ людей греческаго общества VI вѣка и тѣ пріемы просвѣтительства, которые были тогда въ ходу. Въ средѣ подвижныхъ горожанъ, разсудительныхъ, прозаичныхъ, склонныхъ къ ироніи, могли получить подготовку смѣлыя раціоналистическія головы въ родѣ Клисѳена сикіонскаго. Вполнѣ усвоивъ себѣ критическое отношеніе къ миѳамъ, съ которыми было связано почитаніе мѣстныхъ приходскихъ снятыхъ, а также старинныя организаціи политическихъ союзовъ, законодатель этой школы могъ смотрѣть на политическое устройство, какъ на соединеніе болѣе или менѣе искусно придуманныхъ механическихъ пріемомъ: мало того, онъ рѣшился самъ на перестановки и оригинальныя изобрѣтенія въ области священныхъ именъ и религіозной символики.
1 Пять аѳинскихъ судебныхъ мѣстъ описаны въ рѣчи Демосѳена противъ Аристократа 65—79. 2 Объ этомъ обширное историко-географическое изслѣдованіе V. Bérard, Les pheniciens et l'Odyssée, 1902—3. 3 Иліад. II, 856—7. 4 Одис. VI, 4—10. 5 Cicer. de republ. II, 4. 6 Ѳук. I, 27. 7 Th. Reinach, Histoire par les monnaies, 1902; ch. II. 8Герод. I, 94. 9 Aristot. fr. 481 ed. Rose. 10 Гер. II, 167. 11 Гортинскій судебникъ изд. I, Kohler, E. Ziebarth, 1912, p. 32. 12 Гер. III, 57. 13 Ѳук. II, 15. 14 Этотъ терминъ у Аристотеля въ очеркѣ аѳинской конституціонной исторіи прилагается къ выдающимся политикамъ Аѳинъ, начиная съ Солона. 15 Ѳук. I, 13. 16 Гер. V, 67—8. 17 Гер. V, 66. 18 Theogn. elegiae, ed. Ziegler, 41—58. 19 Арист. Политика III, 9 (14). 20 Иліад. XVIII, 497—508. 21 Одисс. XII, 439. 22 Гер. I, 29. 23 Текстъ отрывка, переводъ и комментарій къ нему въ Rec. d. inscript. jurid. grec. p. Dareste Haussouiller Reinach II série 1 fasc. 24 Плутарх. біог. Солона 17. 25 Таковъ между прочимъ взглядъ ученыхъ комментаторовъ вышепривед. изд. законовъ Драконта. 26 Гортинскій судебникъ изд. Kohler Zierbarth II, 1 p. 4. 27 Гер. II, 177. 28 Müller, Fragm. hist. graec. I, 122. 29 Гер. III, 60. 30 Гер. II, 2—3.
- ↑ Гер. II, 2—3.
