жестокія постановленія перваго кодекса, память о которыхъ еще оставалась у судебныхъ ораторовъ IV вѣка. Это очень любопытное свѣденіе. Конечно, мы не можемъ точно опредѣлить время Драконтовской редакціи, но все же едва ли она отстояла болѣе, чѣмъ на полвѣка отъ Солоновской. За этотъ сравнительно небольшой срокъ въ понятіяхъ городского общества должна была произойти существенная перемѣна. Сначала собственники и владѣтели капитала, горячась въ преслѣдованіи правонарушителей, пытались загородиться отъ нихъ угрозой самыхъ страшныхъ наказаній. Но, видимо, жестокость правящихъ классовъ вызывала сильный протестъ низшихъ слоевъ; можетъ быть, не разъ толпа вмѣшивалась въ дѣло юстиціи и разстраивала казнь людей, въ ея глазахъ невиновныхъ. Составитель реформированнаго кодекса долженъ былъ считаться съ настроеніемъ массы; смягчая наказанія, онъ, пожалуй, поступалъ въ демократическомъ духѣ. Впрочемъ, если онъ замѣнилъ казни штрафами, то онъ не забылъ также интересовъ имущихъ. Получился компромиссъ, о которомъ Солонъ говоритъ въ элегіи нѣсколько самоувѣренно: «я далъ подняться народу, но не больше, чѣмъ слѣдовало; я не позволилъ нанести обиду сильнымъ и богатымъ, я стоялъ, поднявши щитъ надъ обѣими партіями, и удержалъ ихъ въ равновѣсіи».
Меркантильныя черты, отмѣченныя нами въ Гортинскомъ правѣ, сильно чувствуются также и въ Солоновомъ законодательствѣ. Плутархъ передаетъ «нелѣпые», по его мнѣнію, законы Солона «относительно женщинъ» (т.‑е. нарушенія женской чести). Прелюбодѣя по-старому можно было убить на мѣстѣ; но можно было также ограничиться полученіемъ съ него выкупа: 100 драхмъ за похищеніе женщины, съ добавкою еще 20 за сводничество. Отцу и брату было воспрещено продавать дочерей или сестеръ, кромѣ того случая, если дѣвушку заставали съ мужчиной. Плутархъ возмущается, собственно, тѣмъ, что за одинъ и тотъ же проступокъ наказаніе положено очень строгое и очень пустое, точно это какая-то игра; но онъ не замѣчаетъ, кажется, постыдной коммерческой жилки, проникнувшей въ параграфъ о преслѣдованіи прелюбодѣйства и позволявшей мужчинамъ извлекать выгоду изъ неудачъ своихъ близкихъ родственницъ.
Очень важенъ законъ Солона, допускавшій при бездѣтности свободу завѣщанія, вмѣсто того, чтобы отдавать имущество отдаленнымъ родственникамъ. Подобнаго постановленія нѣтъ въ Гортинскомъ правѣ; оно показываетъ, что въ Аѳинахъ уже не считались съ родовыми понятіями, державшимися преимущественно въ средѣ аристократіи; крестьяне и люди городскихъ профессій находили для себя невыгодными стѣсненія родового права, и законъ открылъ имъ просторъ въ этомъ отношеніи.
Необыкновенно интересны постановленія кодекса, которыя опредѣляли право рыть колодцы и пользоваться колодцами сосѣдей, затѣмъ условія посадки оливокъ, смоковницъ и разныхъ техническихъ растеній, устройство пчельниковъ, рытье канавъ и возведеніе загородокъ. Въ мелочныхъ предписаніяхъ о томъ, какое должно быть разстояніе между деревьями, между пчелиными роями, водоемами, межами и пр., отражается тѣсная жизнь мелкихъ хозяйствъ Аттики; въ этой необычайно интенсивно разработанной странѣ не оставалось свободнаго уголка, о пустыряхъ не было даже понятія; владѣльцы маленькихъ плантацій, страдавшіе отъ недостатка оросительныхъ средствъ, вели тяжелую борьбу съ природой и не менѣе жестоко оспаривали другъ у друга каждую пядь земли. Кодексъ долженъ былъ придти на помощь въ столкновеніяхъ, примирить интересы, сгладить рѣзко обостренныя и сшибавшіяся притязанія. Поскольку онъ регулировалъ сложныя хозяйственныя работы, вызывавшіяся характеромъ страны, и удовлетворялъ всеобщему желанію имѣть твердыя правила, онъ, дѣйствительно, выполнялъ какую-то національную задачу, и намъ представляется вполнѣ понятнымъ, что личность его редактора должна была остаться въ памяти народа: онъ казался устроителемъ всеобщаго примиренія. Но, какъ вождь партіи, обязанный тѣмъ, кто его вознесъ, Солонъ не могъ не служить опредѣленной группѣ интересовъ, и яснѣе всего эта сторона выступаетъ во внѣшней политикѣ.
Внѣшнія отношенія Аѳинъ при Солонѣ и Писистратѣ. Повидимому, Солонъ болѣе всего былъ готовъ поддерживать параліевъ. Легенда разсказываетъ, что когда Мегара отняла у Аѳинъ Саламинъ, и всѣ попытки вернуть близкій къ аѳинской гавани островъ терпѣли неудачу, Солонъ прикинулся полупомѣшаннымъ и сумѣлъ горячими стихами воодушевить аѳинянъ къ новому походу, во главѣ котораго граждане поставили самого поэта. Мегара была въ седьмомъ вѣкѣ, на ряду съ Коринѳомъ, сильной колонизующей и торговой общиной. Занявши Саламинъ, Мегара загородила главный морской выходъ Аѳинамъ, изолировала Аттику съ моря. Отнятіемъ Саламина у Мегары началось морское усиленіе Аттики; однимъ изъ иниціаторовъ, если но главнымъ вождемъ въ этомъ предпріятіи былъ Солонъ. Въ смыслѣ такой внѣшней политики племянникъ Солона, Писистратъ, котораго традиція называетъ тиранномъ аѳинскимъ, былъ продолжателемъ своего старшаго родственника. Его первымъ военнымъ подвигомъ былъ захватъ Нисеи, гавани мегарской. Дальше Писистратъ заключаетъ союзы съ другими тираннами на островахъ Эгейскаго моря и налаживаетъ широкую мореходную политику.
О Писистратѣ, его политическихъ связяхъ и пріемахъ Геродотъ
