— Тоже занимался разбоемъ: по ночамъ выѣзжалъ за городъ въ маскѣ и грабилъ и убивалъ, но все не попадался въ руки правосудія. Его и осудили своимъ судомъ... Здѣсь это часто бываетъ... Такъ вы ѣдете въ С.-Франциско?
Чайкинъ объяснилъ, что онъ хочетъ поступить работникомъ на ферму въ тѣхъ мѣстахъ.
Госпожа Згрожельская очень одобряла планы нашего матроса заняться землей и, если Богъ дастъ, завести свою ферму.
Она сама давно мечтала о фермѣ и о тихой жизни на лонѣ природы, вдали отъ города. Она хоть и горожанка, а любитъ природу. Но пана Згрожельскаго, ея мужа, всегда тянуло къ городу... Онъ до самой смерти не терялъ надежды снова разбогатѣть и вернуться на родину милліонеромъ. А городъ и сгубилъ его. Слишкомъ ужъ много силъ вытягиваетъ городъ у человѣка, а мужъ къ тому же былъ слабаго здоровья.
— Онъ и сгорѣлъ раньше времени! — грустно промолвила полька и прибавила: — Избѣгайте гордовъ и, въ особенности, спекуляцій: одинъ на нихъ богатѣетъ, а сотни разоряются и начинаютъ снова... Такой ужъ народъ эти американцы! Но намъ съ ними не тягаться... Лучше быть довольнымъ малымъ, чѣмъ гнаться за большимъ. Не правда ли?
— И я такъ полагаю. Да я никогда не думалъ о богатствѣ...
Съ большимъ сожаленіемъ простился Чайкинъ съ госпожою Згрожельской. Они горячо пожелали другъ другу всего хорошаго и разстались, быть можетъ, навсегда.
А, впрочемъ, кто знаетъ?
Все остальное путешествіе на пароходѣ Чайкинъ оставался одинъ. Напуганный джентльменами, предлагавшими ему играть въ карты, онъ теперь почти на всѣхъ пассажировъ поглядывалъ подзрительно и ни съ кѣмъ не разговаривалъ; если же кто-нибудь обращался къ нему, онъ отвѣчалъ лаконически.
Въ каюту, который Чайкинъ занималъ, такъ и не нашлось другого пассажира, и онъ большую часть времени проводилъ въ ней, спасаясь отъ жары наверху и отъ массы мошекъ, комаровъ,
