— Чайкинымъ, Василіемъ Чайкинымъ, а по-здѣшнему Чайкинъ...
—Ну, Чайкинъ, разсказывай, что новаго на родинѣ... Давно ничего не слыхалъ. Изъ газетъ здѣшнпхъ только знаю, что батюшка царь имнераторъ Александръ 2 освободилъ хрестьянъ. Волю далъ. Ну, а какъ матросское житье?.. Давай присядемъ у огонька... И какъ же я радъ земляку... Какъ же я радъ!—говорилъ Дунаевъ, закуривая трубку.
— А я-то радъ какъ...
Они присѣли къ костру, и Чайкинъ разсказалъ земляку свою исторію, разсказалъ про плаваніе на«Динорѣ» и про капитана Блэка.
— Тебѣ пофартило, братецъ ты мой, а я таки много прежде натерпѣлся, пока не пашелъ мѣста и сдѣлался возчикомъ... Однако, давай-ка побалуемся Чайкинъ... Будемъ пить чай, и я тебѣ разскажу, какъ я бѣжалъ съ корвета «Нырокъ» и сдѣлался мериканцемъ... И очень скучалъ я по Россіи, пока не привыкъ...
Дунаевъ досталъ изъ своего мѣшка котелокъ, чай, сахаръ и двѣ кружки, и, когда чай былъ готовъ, предложилъ Старому Биллю попить чайку. Тотъ не отказался и проговорилъ:
— Соотечественника встрѣтили, Дунъ?
— Да, Билль. И тоже бывшаго матроса, Билль.
— Такъ пусть Чайкинъ вамъ разскажетъ, что вы очень глупо поступили сегодня, Дунъ... А еще капитанъ!
Дунаевъ засмѣялся.
— Раззадорили они меня, черти.
— Зато теперь не миновать намъ агентовъ... Не пейте слишкомъ много коньяку, Дунъ. Хоть вы и крѣпки,—я видѣлъ, сколько вы можете выпить,—а все-таки... Ну, пока вы разговариваете, я засну, а въ одинадцать разбудите меня...
— Разбудимъ. Спите съ Богомъ, Билль.
Билль послѣ двухъ кружекъ чая легъ спать.
А Дунаевъ, покуривая трубочку и отхлебывая по временамъ чай, началъ разсказывать Чайкину свою исторію.
Говорилъ онъ тихо, не торопясь, видимо, довольный, что можетъ поговорить по душѣ съ землякомъ, да еще съ матросомъ.
