— Кому вернули?—спросилъ Чайкинъ.
— Правительству. Въ свой полкъ послалъ...
— И вы ни разу не были потомъ въ Англіи, Билль?—спросиль Дунаевъ.
— А развѣ вамъ можно было бы ѣхать въ Англію?—освѣдомился Чайкинъ .
— Разумѣется, можно. Всякія давности моей вины прошли, и никто бы меня не смѣлъ тронуть, тѣмъ болѣе, что я американскій гражданинъ, славу Богу!—съ гордостью проговорилъ Билль.—Но только я въ Англіи съ тѣхъ поръ, какъ убѣжалъ изъ нея, не былъ. Да и что мнѣ тамъ было дѣлать? Я тамъ былъ бы одинъ, какъ перстъ... Родныхъ ни души... других одинъ былъ яличникъ, такъ и тоть утонулъ въ пьяномъ видѣ вскорѣ послѣ моего отъѣзда, —я объ этомъ въ Нью-Іоркѣ въ газетахъ прочиталъ. Нѣтъ, я не ѣздилъ, джентльмены!—повторилъ Билль.
Вдругъ онъ примолкъ и, сдѣлавъ знакъ рукой, чтобы молчали, зорко смотрѣлъ предъ собой на траву.
— Чайкинъ, несите охотничье ружье!— чуть слышно прошепталъ онъ.—Обойдите сзади къ фургону.
Черезъ минуту Чайкинъ вернулся съ ружьемъ.
Тогда Билль легъ ничкомъ и нонолзъ въ травѣ.
Дунаевъ и Чайкинъ молча слѣдили за движеніемъ Билля...
Вдругъ съ громкимъ кудахтаньемъ изъ травы тяжело поднялась, шумно хлопая крыльями, пара фазановъ, блестя на солнцѣ перьями. Раздались одинъ за другимъ два выстрѣла, и черезъ нѣсколько минуть Билль вернулся съ двумя крупными птицами.
— Вотъ у насъ, джентльмены, и отличное жаркое будетъ къ обѣду!—весело проговорилъ онъ...—Кто изъ васъ ощиплетъ и выпотрошитъ птицу, пока я буду разсказывать вамъ исторію своей жизни?
— Я это дѣло обработаю, Билль!—сказалъ Дунаевъ, беря изъ рукъ Билля фазановъ.
— Экія красивыя куры. Какъ ихъ зовутъ, Дунаевъ?
— Фазаны!—отвѣтилъ Дунаевъ.
