И, вспомнивъ, что онъ заходилъ къ нему, чтобы сказать спасибо, вспомнивъ, что онъ предупредилъ Билля о заговорѣ и для этого гнался за дилижансомъ, вспомнивъ, какъ заговорила въ немъ совѣсть, когда онъ, Чайкинъ, говорилъ тогда на судѣ Линча свою рѣчь,—онъ не хотѣлъ теперь и думать, что Макдоиальдъ могъ убить человѣка.
А, между тѣмъ, онъ вретъ своимъ знакомымъ насчетъ«за-границы».
Чайкинъ не зналъ, что и думать, и мысленно рѣшилъ, что Америка диковинная страна.
Между тѣмъ, Макдональдъ вернулся, разлилъ но бокаламъ шампанское и, вставая, произнесъ:
— За встрѣчу съ вами, Чайкъ! За такихъ глупыхъ чудаковъ, какъ вы, Чайкъ! За такого покровителя путешественниковъ, какъ вы, Старый Билль! За такого ловкаго игрока, какъ вы, Дунъ! Ваше здоровье, джентльмены!..—провозгласилъ дрогнувшимъ годосомъ Макдональдъ.
— За вашу новую жизнь, Макдональдъ!—тихо отвѣтилъ Билль
— Всего хорошаго!—воскликнулъ Дунаевъ.
—Дай вамъ Богъ счастія, Макдональдъ!—горячо проговорилъ Чайкинъ .
Всѣ чокались съ нимъ и пожимали ему руки.
Нѣсколько взволнованъ былъ и Макдональдъ, хотя и старался скрыть свое волненіе подъ личиною спокойствія; но, помимо его воли, волненіе сказывалось въ румянцѣ и въ сокращеніи мускуловъ на лицѣ.
— Да, Макдональдъ... и я прежде перешелъ черезъ это!— значительно проговорилъ Билль.—Я имъ разсказывалъ дорогой, какова была моя молодость... Можетъ, и вы слышали, когда были Дэкомъ?
— Слышалъ, Билль...
— Ну вотъ... А теперь я всѣмъ гляжу въ глаза, Макдональдъ... И знаете что?.. Я выпилъ лишнее, и потому скажу, что я былъ слѣпой дуракъ, когда я хотѣлъ васъ вздернуть... Спасибо вотъ этому простофилѣ Чайку... Онъ оказался, простофиля-то, прозорливѣй
