опредѣлили дивидендъ слѣдующаго полугодія въ 30% и дошли даже до того, что обѣщали втеченіе слѣдующихъ затѣмъ 12 лѣтъ уплачивать не менѣе 50% дивиденда. Но всѣ эти продѣлки не могли уже болѣе удержать паденіе акцій. 2-го сентября 1720 г. акціи пали до 680, а 20 сентября — до 410. Тутъ общее собраніе повторило ту же ошибку, въ которую впалъ и Лау, и само понизизило цѣну акцій послѣдняго выпуска съ 1000 на 400. Не взирая на то, что при этомъ не переставали морочить публику разными благопріятными толкованіями, что Банкъ изъявилъ готовность взять на себя за 4,000,000 ф. ст. всѣ подлежащіе погашенію долги Общества, (такъ называемый Банковый компромиссъ) — дѣло было все таки безвозвратно проиграно. Правда, удалось на одну минуту поднять еще разъ курсъ акцій до 670, но на слѣдующій же день онѣ снова пали до 550. 29-го сентября пониженіе ихъ дошло до того, что онѣ стояли на 175.
Рука объ руку съ этимъ страшнымъ паденіемъ курсовъ шло банкротство торговаго люда и публики. Купцы и капиталисты такъ осаждали своими требованіями Англійскій Банкъ и частныя банкирскія конторы, что даже Англійскій Банкъ очутился въ опасности и ограничилъ свои операціи, а многіе купцы и банкиры нашлись вынужденными пріостановить свои платежи. Потери частныхъ лицъ были громадны, бѣдствіе — безпредѣльно, и многіе годы прошли прежде, чѣмъ публика оправилась отъ удара, который для многихъ поколѣній долженъ былъ служить предостерегающимъ примѣромъ. Многіе иностранцы, помѣстившіе свои деньги въ англійскихъ бумагахъ, также понесли черезъ крушеніе Южно-Американской спекуляціи значительные убытки. Одинъ только бернскій кантонъ, какъ утверждаютъ, остался въ большихъ барышахъ.
Парламентъ назначилъ тайную комиссію для разслѣдованья дѣлъ компаніи, и комиссія эта, какъ говорятъ, открыла самые поражающіе факты. Въ книгахъ, въ рубрику прихода, вписывались фальшивыя или вымышленныя суммы. Тамъ, гдѣ должны бы были стоять имена, оказывалась бѣлая бумага. Помарки и поправки попадались въ изобиліи. Изъ нѣкоторыхъ гросбуховъ были вырваны цѣлые листы. Нѣкоторые документы были уничтожены, другіе — скрыты. Секретарь показалъ, что „если бы онъ смѣлъ раскрыть все, что ему было извѣстно, вышла бы така картина, что цѣлый міръ изумился бы“. 12 милліоновъ чистыми деньгами были выданы взаймы подъ залог 3-хъ милліоновъ акціями. Изъ важнѣйшихъ документовъ были вырваны имена.
Самому изслѣдованію старались воздвигать на каждомъ шагу всевозможныя препятствія. Одного писца осыпали проклятіями за то, что онъ случайно присутствовалъ при засѣданіи комиссіи; вышло наружу, что одинъ изъ директоровъ компаніи вцѣпился этому писцу въ лицо, изо всѣхъ силъ щипалъ ему щеки и грозилъ ему, что „если онъ только осмѣлится проболтаться о слышанномъ въ засѣданіи — тутъ ему и смерть“. Хотя, по всѣмъ вѣроятіямъ, всѣ чле-
определили дивиденд следующего полугодия в 30% и дошли даже до того, что обещали в течение следующих затем двенадцати лет уплачивать не менее 50% дивиденда. Но все эти проделки не могли уже более удержать падение акций. Второго сентября 1720 года акции пали до 680, а 20 сентября — до 410. Тут общее собрание повторило ту же ошибку, в которую впал и Лау, и само понизило цену акций последнего выпуска с 1000 на 400. Невзирая на то, что при этом не переставали морочить публику разными благоприятными толкованиями, что банк изъявил готовность взять на себя за 4 000 000 фунтов стерлингов все подлежащие погашению долги Общества, (так называемый банковый компромисс) — дело было все-таки безвозвратно проиграно. Правда, удалось на одну минуту поднять еще раз курс акций до 670, но на следующий же день они снова пали до 550. Двадцать девятого сентября понижение их дошло до того, что они стояли на 175.
Рука об руку с этим страшным падением курсов шло банкротство торгового люда и публики. Купцы и капиталисты так осаждали своими требованиями Английский банк и частные банкирские конторы, что даже Английский банк очутился в опасности и ограничил свои операции, а многие купцы и банкиры нашлись вынужденными приостановить свои платежи. Потери частных лиц были громадны, бедствие — беспредельно, и многие годы прошли, прежде чем публика оправилась от удара, который для многих поколений должен был служить предостерегающим примером. Многие иностранцы, поместившие свои деньги в английских бумагах, также понесли через крушение южно-американской спекуляции значительные убытки. Один только бернский кантон, как утверждают, остался в больших барышах.
Парламент назначил тайную комиссию для расследования дел компании, и комиссия эта, как говорят, открыла самые поражающие факты. В книгах в рубрику прихода вписывались фальшивые или вымышленные суммы. Там, где должны бы были стоять имена, оказывалась белая бумага. Помарки и поправки попадались в изобилии. Из некоторых гроссбухов были вырваны целые листы. Некоторые документы были уничтожены, другие — скрыты. Секретарь показал, что «если бы он смел раскрыть все, что ему было известно, вышла бы такая картина, что целый мир изумился бы». Двенадцать миллионов чистыми деньгами были выданы взаймы под залог трех миллионов акциями. Из важнейших документов были вырваны имена.
Самому исследованию старались воздвигать на каждом шагу всевозможные препятствия. Одного писца осыпали проклятиями за то, что он случайно присутствовал при заседании комиссии; вышло наружу, что один из директоров компании вцепился этому писцу в лицо, изо всех сил щипал ему щеки и грозил ему, что «если он только осмелится проболтаться о слышанном в заседании — тут ему и смерть». Хотя, по всей вероятности, все чле-
