сводя глазъ съ изумленіемъ и нѣкоторымъ родомъ страха. Молодой казакъ давилъ себѣ носъ и зажималъ ротъ, чтобы не захохотать надъ страшнымъ видомъ двухъ своихъ чудовищъ въ рясахъ и вмѣстѣ моимъ. Наконецъ приглашеніе къ ужину прекратило набожный гулъ почтенныхъ отцовъ и кривлянье молодаго шалуна и мое изумленіе: мы пошли за столъ. Повѣса Б… шепнулъ мнѣ на ухо, что по обязанности гостепріимства онъ посадитъ меня между своими учителями, чтобъ наслаждаться пріятностью ихъ бесѣды; я хотѣла было поскорѣе сѣсть подлѣ него, но не успѣла: огромная рука схватила мою руку, и тихо ревущій голосъ раздался почти подъ потолкомъ: «не угодно ли взять мѣсто между нами? прошу покорно! пожалуйте сюда!» Ужинъ этотъ былъ для меня настоящею пыткою: неразумѣя Польскаго языка, я не знала что отвѣчать моимъ ужаснымъ сосѣдямъ съ правой и лѣвой стороны; сверхъ того боялась еще, чтобъ не наѣсться слишкомъ лакомаго кушанья въ Польшѣ; мнѣ было смертельно жарко; я
сводя глаз с изумлением и некоторым родом страха. Молодой казак давил себе нос и зажимал рот, чтобы не захохотать над страшным видом двух своих чудовищ в рясах и вместе моим. Наконец приглашение к ужину прекратило набожный гул почтенных отцов и кривлянье молодого шалуна и мое изумление: мы пошли за стол. Повеса Б… шепнул мне на ухо, что по обязанности гостеприимства он посадит меня между своими учителями, чтоб наслаждаться приятностью их беседы; я хотела было поскорее сесть подле него, но не успела: огромная рука схватила мою руку, и тихо ревущий голос раздался почти под потолком: «Не угодно ли взять место между нами? прошу покорно! пожалуйте сюда!» Ужин этот был для меня настоящею пыткою: не разумея польского языка, я не знала, что отвечать моим ужасным соседям с правой и левой стороны; сверх того, боялась еще, чтоб не наесться слишком лакомого кушанья в Польше; мне было смертельно жарко; я
