картофеля. Хозяйка испугалась, а я обрадовалась, и начала убѣдительно просить ее дать немного молока къ моему картофелю. Страшно было видѣть, какъ лице ея подернулось злобою и ненавистію! Со всѣми проклятіями налила она молока въ миску, вырвала у меня изъ рукъ фуражку, разсыпала весь мой картофель по полу, но тотчасъ однакожъ кинулась подбирать; это послѣднее дѣйствіе; котораго я угадывала причину, разсмѣшило меня.
— Взводный начальникъ нашъ, поручикъ Бошняковъ, взялъ меня и Вышемирскаго къ себѣ на квартиру; будучи хорошо воспитанъ, онъ обращается съ нами обоими какъ прилично благородному человѣку обращаться съ равными ему. Мы живемъ въ домѣ помѣщика; намъ, то есть, офицеру нашему, дали большую комнату, отдѣляемую сѣнями отъ комнатъ хозяина; мы съ Вышемирскимъ полные владѣтели этой горницы, потому что поручикъ нашъ почти никогда не бываетъ и не ночуетъ дома; онъ проводитъ все свое время въ сосѣдней деревнѣ у старой помѣщицы, вдовы;
картофеля. Хозяйка испугалась, а я обрадовалась и начала убедительно просить ее дать немного молока к моему картофелю. Страшно было видеть, как лицо её подернулось злобою и ненавистию! Со всеми проклятиями налила она молока в миску, вырвала у меня из рук фуражку, рассыпала весь мой картофель по полу, но тотчас однако ж кинулась подбирать; это последнее действие; которого я угадывала причину, рассмешило меня.
Взводный начальник наш, поручик Бошняков, взял меня и Вышемирского к себе на квартиру; будучи хорошо воспитан, он обращается с нами обоими, как прилично благородному человеку обращаться с равными ему. Мы живем в доме помещика; нам, то есть офицеру нашему, дали большую комнату, отделяемую сенями от комнат хозяина; мы с Вышемирским полные владетели этой горницы, потому что поручик наш почти никогда не бывает и не ночует дома; он проводит все свое время в соседней деревне у старой помещицы, вдовы;
