— Полно качевряжиться-то, дура! Нечего притворяться! — Будто я не вижу, и не понимаю! Вставай-ка! весьма нелюбезнымъ тономъ отнеслась къ ней Анна Ивановна.
Ниночка попросила помочь ей привстать съ полу.
— Ладно! Не герцогиня какая нибудь! и сама встанешь!
И Ниночка — нечего дѣлать — не смотря на обморокъ, принуждена была подняться сама и принялась хохотать и плакать, стараясь изобразить какъ бы истерику.
— Нечего выть-то! Умѣла накуралесить, такъ умѣй и поправлять; а не то — и съ глазъ долой! и знать тебя не хочу! и съ квартиры сгоню — ступай себѣ куда знаешь, на всѣ четыре! говорила ей Анна Ивановна, продолжая обдумывать свой планъ.
— Ахъ!.. охъ!.. ихъ!.. стонала и икала между тѣмъ Ниночка.
— Слышь ты! обратилась къ ней маменька, остановись прямо противъ нея, чтобъ ты у меня черезъ мѣсяцъ же была замужемъ,
— Полно качевряжиться-то, дура! Нечего притворяться! — Будто я не вижу и не понимаю! Вставай-ка! весьма нелюбезным тоном отнеслась к ней Анна Ивановна.
Ниночка попросила помочь ей привстать с полу.
— Ладно! Не герцогиня какая-нибудь! и сама встанешь!
И Ниночка — нечего делать — несмотря на обморок, принуждена была подняться сама и принялась хохотать и плакать, стараясь изобразить как бы истерику.
— Нечего выть-то! Умела накуралесить, так умей и поправлять; а не то — и с глаз долой! и знать тебя не хочу! и с квартиры сгоню — ступай себе куда знаешь, на все четыре! — говорила ей Анна Ивановна, продолжая обдумывать свой план.
— Ах!.. ох!.. их!.. — стонала и икала между тем Ниночка.
— Слышь ты! — обратилась к ней маменька, остановясь прямо против неё. — Чтоб ты у меня через месяц же была замужем,
