Напившись чаю, я опять завалился на свое сѣно, а „генералъ“ снова принялся строчить что-то на раскинутомъ бюварѣ. Прошло минутъ пять. Я уже сталъ-было забываться сномъ, какъ вдругъ:
— Капитанъ!.. ви сшпите?
— Сплю… а что вамъ?
— Нѣтъ, я хотѣлъ спросить васъ, будете ви ещо чай пить?
— Благодарю васъ, не буду.
— Ну, то можно, значить, отдавать людямъ.
Я не отвѣчалъ и повернулся на другой бокъ. Прошло еще нѣсколько времени.
— Капитанъ!.. а, капитанъ!.. сшпите? — Пока еще нѣтъ, но желаю.
— Э, полно!.. увъ гробу насшпаться вуснѣемъ… хочете вина?
— Нѣтъ, благодарю васъ.
— Хэресъ? мадэра? лафитъ?.. Такой прекрасній лафитъ!.. Пазжволте, я вамъ налью.
— Да нѣтъ же, благодарю васъ; я больше ничего не желаю.
Напившись чаю, я опять завалился на свое сено, а „генерал“ снова принялся строчить что-то на раскинутом бюваре. Прошло минут пять. Я уже стал-было забываться сном, как вдруг:
— Капитан!.. ви сшпите?
— Сплю… а что вам?
— Нет, я хотел спросить вас, будете ви ещо чай пить?
— Благодарю вас, не буду.
— Ну, то можно, значить, отдавать людям.
Я не отвечал и повернулся на другой бок. Прошло еще несколько времени.
— Капитан!.. а, капитан!.. сшпите? — Пока еще нет, но желаю.
— Э, полно!.. ув гробу насшпаться вуснеем… хочете вина?
— Нет, благодарю вас.
— Хэрес? мадэра? лафит?.. Такой прекрасний лафит!.. Пазжволте, я вам налью.
— Да нет же, благодарю вас; я больше ничего не желаю.
