— Ты на годъ старше, чѣмъ мы считали.
— И что же тебя это такъ радуетъ?
— Не въ томъ дѣло! А призывъ!.. Ты вѣдь призыва 1899, а не 1900-го, — такъ что не подлежишь приказу о мобилизаціи.
— Что такъ?
— Ну, конечно, вотъ и здѣсь опять сказано… Вотъ здорово-то!..
— Чему же ты радуешься?
— Да какъ же! И ты радъ, — если ты будешь отрицать, это будетъ просто лицемѣріемъ.
— Вотъ ужъ я и въ лицемѣры попалъ!
— А что же? Когда захочешь, ты можешь быть страшнымъ плутомъ! Хоть въ томъ же Ревелѣ… помнишь баронессу?
— Ничего я не помню. Это ты не можешь забыть букетовъ, которые тебѣ тамъ подносили, — чистыя воспоминанія сохраняешь!
— Во всякомъ случаѣ, чищѣ твоихъ! Я ничего не таю, и что дѣлаю, всегда у всѣхъ на виду дѣлаю, не скрываюсь!
— Иногда не мѣшало бы!
— Ты, Богъ знаетъ что выдумываешь про свою жену!
— Ну да, ты — моя жена, я ужъ десять лѣтъ это знаю!..
Николай Петровичъ не повѣрилъ бы, что это онъ минуту тому назадъ чувствовалъ такую нѣжность къ этой вздорной и, какъ ему вдругъ показалось, вульгарной женщинѣ. Забывъ о паспортной отмѣткѣ, онъ началъ.
— Въ такіе дни, когда я уѣзжаю, ты не можешь удержаться отъ сценъ!
— А кто ихъ начинаетъ?
— Во всякомъ случаѣ, не я!..
— Ты на год старше, чем мы считали.
— И что же тебя это так радует?
— Не в том дело! А призыв!.. Ты ведь призыва 1899, а не 1900-го, — так что не подлежишь приказу о мобилизации.
— Что так?
— Ну, конечно, вот и здесь опять сказано… Вот здорово-то!..
— Чему же ты радуешься?
— Да как же! И ты рад, — если ты будешь отрицать, это будет просто лицемерием.
— Вот уж я и в лицемеры попал!
— А что же? Когда захочешь, ты можешь быть страшным плутом! Хоть в том же Ревеле… помнишь баронессу?
— Ничего я не помню. Это ты не можешь забыть букетов, которые тебе там подносили, — чистые воспоминания сохраняешь!
— Во всяком случае, чище твоих! Я ничего не таю, и что делаю, всегда у всех на виду делаю, не скрываюсь!
— Иногда не мешало бы!
— Ты, Бог знает что выдумываешь про свою жену!
— Ну да, ты — моя жена, я уж десять лет это знаю!..
Николай Петрович не поверил бы, что это он минуту тому назад чувствовал такую нежность к этой вздорной и, как ему вдруг показалось, вульгарной женщине. Забыв о паспортной отметке, он начал.
— В такие дни, когда я уезжаю, ты не можешь удержаться от сцен!
— А кто их начинает?
— Во всяком случае, не я!..
