Степанъ Яковлевичъ Суховодовъ необычайно любилъ порядокъ. Это была, скорѣе, даже не сознательная любовь, а органическое свойство, преодолѣть которое почти невозможно, да и нѣтъ никакой надобности. Казалось, Суховодовъ серьезно заболѣлъ бы, если бы ему однажды пришлось позавтракать въ четыре часа вмѣсто половины второго, — во всякомъ случаѣ, такое перемѣщеніе было бы для него событіемъ, о которомъ можно говорить недѣли двѣ. Все въ квартирѣ, а тѣмъ болѣе на письменномъ столѣ Суховодова должно было оставаться безъ измѣненій. Даже такія перемѣны въ жизни, какъ женитьба или рожденіе дочери Наташи, встрѣчались Степаномъ Яковлевичемъ съ нѣкоторымъ досадливымъ удивленіемъ. Единственно, что его не приводило въ смущеніе, это повышеніе по службѣ, которое онъ считалъ такимъ же естественнымъ и незамѣтнымъ, какъ ростъ или переходъ изъ одного возраста въ другой. Смѣщенія съ должности даже его враговъ, не по случаю смерти и безъ повышенія, Степану Яковлевичу казалось ни съ чѣмъ не сообразными, чудовищными, оскорбительными. Онъ старался объ этомъ не думать, а пострадавшихъ считалъ умершими. Суховодовъ не любилъ, когда и у него мѣнялись служащіе, но не потому, чтобы отличался какой-нибудь тамъ особенной привязчивостью къ людямъ. Увидитъ новое лицо, поморщится, потомъ справится, куда дѣвался предшественникъ, узнаетъ, что тогъ соотвѣтственно повысился, и успокоится, и новое лицо не то, что сдѣлается привычнымъ, а
Степан Яковлевич Суховодов необычайно любил порядок. Это была, скорее, даже не сознательная любовь, а органическое свойство, преодолеть которое почти невозможно, да и нет никакой надобности. Казалось, Суховодов серьезно заболел бы, если бы ему однажды пришлось позавтракать в четыре часа вместо половины второго, — во всяком случае, такое перемещение было бы для него событием, о котором можно говорить недели две. Всё в квартире, а тем более на письменном столе Суховодова должно было оставаться без изменений. Даже такие перемены в жизни, как женитьба или рождение дочери Наташи, встречались Степаном Яковлевичем с некоторым досадливым удивлением. Единственно, что его не приводило в смущение, это повышение по службе, которое он считал таким же естественным и незаметным, как рост или переход из одного возраста в другой. Смещения с должности даже его врагов, не по случаю смерти и без повышения, Степану Яковлевичу казалось ни с чем не сообразными, чудовищными, оскорбительными. Он старался об этом не думать, а пострадавших считал умершими. Суховодов не любил, когда и у него менялись служащие, но не потому, чтобы отличался какой-нибудь там особенной привязчивостью к людям. Увидит новое лицо, поморщится, потом справится, куда девался предшественник, узнает, что тог соответственно повысился, и успокоится, и новое лицо не то, что сделается привычным, а
