жими, съ лошадьми, собаками, громко смѣялся, напѣвалъ, и вся атмосфера вокругъ него — съ нѣсколько простолюдинской вѣжливостью, грубоватой деликатностью, незамысловатая въ своей поучительности, какъ и въ своей веселости, — напоминала атмосферу новеллъ Саккетти. Иногда, когда запасъ разсказовъ не доставалъ его потребности говорить, говорить образно, съ интонаціей, съ жестами, дѣлать изъ разговора примитивное произведеніе искусства — онъ возвращался къ стариннѣйшимъ сюжетамъ новеллистовъ и снова передавалъ ихъ съ наивнымъ краснорѣчіемъ и убѣжденностью. Онъ всѣхъ и все зналъ, и каждый уголъ, камень его Тосканы и милой Флоренціи имѣлъ свои легенды и анекдотическую историчность. Онъ всюду водилъ Ваню съ собою, пользуясь его положеніемъ, какъ проѣзжаго человѣка. Тутъ были и прогорающіе маркизы, и графы, живущіе въ запущенныхъ дворцахъ, играющіе въ карты и ссорющіеся изъ-за нихъ со своими лакеями; тутъ были инженеры и доктора, купцы, живущіе просто, по-старинѣ: экономно и замкнуто; начинающіе музыканты, стремящіеся къ славѣ Пуччини и подражающіе ему безбородыми толстоватыми лицами и галсту-
жими, с лошадьми, собаками, громко смеялся, напевал, и вся атмосфера вокруг него — с несколько простолюдинской вежливостью, грубоватой деликатностью, незамысловатая в своей поучительности, как и в своей веселости, — напоминала атмосферу новелл Саккетти. Иногда, когда запас рассказов не доставал его потребности говорить, говорить образно, с интонацией, с жестами, делать из разговора примитивное произведение искусства — он возвращался к стариннейшим сюжетам новеллистов и снова передавал их с наивным красноречием и убежденностью. Он всех и всё знал, и каждый угол, камень его Тосканы и милой Флоренции имел свои легенды и анекдотическую историчность. Он всюду водил Ваню с собою, пользуясь его положением, как проезжего человека. Тут были и прогорающие маркизы, и графы, живущие в запущенных дворцах, играющие в карты и ссорящиеся из-за них со своими лакеями; тут были инженеры и доктора, купцы, живущие просто, по-старине: экономно и замкнуто; начинающие музыканты, стремящиеся к славе Пуччини и подражающие ему безбородыми толстоватыми лицами и галсту-
