насъ слышитъ“. Такъ изо дня въ день. Впрочемъ, нѣкоторая эволюція все же совершалась въ домѣ. Во-первыхъ мыло „Pears’s Soap“ было только началомъ, послѣ котораго послѣдовали и другія указанія на то, что любила Ирина и чего нѣтъ. Иногда Софья пли Елена Артуровны заявляли даже не о томъ, что Ирина любила то-то и то-то, но что Ирина любила бы, хотѣла бы, предпочла бы. Второю перемѣною было то, что часто по вечерамъ или, если хотите, но ночамъ скрипѣла дверь въ покойникѣ Софьи Артуровны, а она спускалась но внутренней лѣстницѣ прямо въ кабинетъ Павла Ильича для продолжительныхъ бесѣдъ, назидательныхъ и волнующихъ. Въ самомъ фактѣ бесѣдъ не было, конечно, ничего особеннаго, но вдругъ за однимъ изъ завтраковъ Павелъ Ильичъ, обратясь къ Сережѣ, сказалъ:
— Сережа, въ четвергъ тебѣ придется поѣхать въ Москву.
— Зачѣмъ? — спросилъ тотъ съ недоумѣніемъ. — И не знаю, зачѣмъ мнѣ туда ѣхать.
— Бѣдное дитя, ничего не надо знать, такъ хочетъ Ирина, — прошептала Софья Артуровна.
Сережа густо покраснѣлъ и промолвилъ:
— Отецъ, ты прости, но я нахожу это страннымъ и не поѣду.
Обѣ сестры Ламберъ вплеснули руками, а Павелъ Ильичъ, нахмурившись, сказалъ твердо:
— Сергѣй, ты поѣдешь!
Сережа долго смотрѣлъ на отца, наконецъ, пожавъ плечами, отвѣтилъ:
— Если ты приказываешь, конечно, я поѣду, но за послѣдствія не ручаюсь.
— Зачѣмъ, папа, Сережѣ нужно въ Москву? — спросила Екатерина Павловна.
нас слышит“. Так изо дня в день. Впрочем, некоторая эволюция всё же совершалась в доме. Во-первых мыло „Pears’s Soap“ было только началом, после которого последовали и другие указания на то, что любила Ирина и чего нет. Иногда Софья пли Елена Артуровны заявляли даже не о том, что Ирина любила то-то и то-то, но что Ирина любила бы, хотела бы, предпочла бы. Второю переменою было то, что часто по вечерам или, если хотите, но ночам скрипела дверь в покойнике Софьи Артуровны, а она спускалась но внутренней лестнице прямо в кабинет Павла Ильича для продолжительных бесед, назидательных и волнующих. В самом факте бесед не было, конечно, ничего особенного, но вдруг за одним из завтраков Павел Ильич, обратясь к Сереже, сказал:
— Сережа, в четверг тебе придется поехать в Москву.
— Зачем? — спросил тот с недоумением. — И не знаю, зачем мне туда ехать.
— Бедное дитя, ничего не надо знать, так хочет Ирина, — прошептала Софья Артуровна.
Сережа густо покраснел и промолвил:
— Отец, ты прости, но я нахожу это странным и не поеду.
Обе сестры Ламбер вплеснули руками, а Павел Ильич, нахмурившись, сказал твердо:
— Сергей, ты поедешь!
Сережа долго смотрел на отца, наконец, пожав плечами, ответил:
— Если ты приказываешь, конечно, я поеду, но за последствия не ручаюсь.
— Зачем, папа, Сереже нужно в Москву? — спросила Екатерина Павловна.
