3) Аналогія и народная этимологія. Мы уже не разъ упоминали о явленіяхъ, объясняемыхъ аналогіей; такъ, если вмѣсто „ходятъ“ произносятъ „ходютъ“, то это — по аналогіи къ глаголамъ 1‑го спряженія, т. е. по аналогіи къ такимъ формамъ, какъ „колютъ“. Процессъ аналогіи заключается въ томъ, что значеніе, ассоціированное съ двумя звуковыми комплексами, изъ которыхъ тѣснѣе связано съ однимъ,[1] вызываетъ этотъ послѣдній также и вмѣсто втораго (срв. ходютъ). Аналогія можетъ действовать не только въ области окончаній, но и въ основѣ; если мы остановимся на одномъ изъ прежнихъ примѣровъ, именно на спряженіи наст. времени глагола „пеку“, то такія формы народныхъ великорусскихъ говоровъ, какъ „пекешь“, „пекетъ“, представляютъ распространеніе по аналогіи вида основы пек-, свойственнаго 1‑му лицу ед. ч. и 3‑му мн. ч., на формы прочихъ лицъ того же времени, вытѣснивъ въ нихъ разновидность основы печ- (при этомъ въ этихъ формахъ к является уже не твердымъ, а мягкимъ, т. е. аналогично спряженію глаголовъ типа несу—несешь). Если народныя формы „пекешь“ и проч. чужды литературному языку, то это объясняется тѣмъ, что въ народномъ языкѣ, вслѣдствіе отсутствія или скуднаго примѣненія письменности, нѣтъ столь сильной устойчивости въ формахъ, какъ въ литературномъ языкѣ, который, будучи связанъ письменностью, менѣе поддается перемѣнамъ по сравненію съ народнымъ языкомъ. Въ качествѣ примѣра дѣйствія аналогіи въ другихъ языкахъ приведемъ франц. форму 1 мн. наст, aimons вм. *amons, поручившую ai по аналогіи къ ед. ч. Дѣло въ томъ,
- ↑ На болѣе тѣсную связь значенія съ однимъ изъ звуковыхъ комплексовъ вліяетъ, между прочимъ, бо̀льшая частота употребленія послѣдняго, а также бо̀льшая его выразительность.
языкѣ звукъ н въ формахъ мѣстоименія 3‑го лица послѣ предлоговъ (напр. къ нему и т. п.), производящій впечатлѣніе вставнаго и обязанный также фактору переразложенія (см. нашъ Общій курсъ русской грамматики, 19134, стр. 148).
