«Донося объ этомъ печальномъ событіи, имѣю честь покорнѣйше просить Ваше Превосходительство о присылкѣ мнѣ отъ порта двухъ якорей съ канатами, запаснаго руля, лодки, желѣзныхъ листовъ и заклепокъ на случай задѣлки поврежденій въ подводной части, о чемъ еще судить не могу, потому что трюмъ полонъ воды, да и въ каютахъ ея много, отлить же нельзя по причинѣ буруна, безпрестанно поддающаго черезъ верхъ. Впрочемъ, грунтъ подъ пароходомъ мягкій и я полагаю, что, съ прибылью воды, которая теперь фута на 3 ниже ординарной, можно будетъ сняться. Вмѣстѣ съ симъ я извѣстилъ о положеніи моемъ коменданта Ново-Петровскаго укрѣпленія, котораго просилъ о присылкѣ ко мнѣ киргизскихъ кибитокъ, барановъ, кирпичнаго чаю и водки для команды. Генералъ Бюрно, для большаго спокойствія, перевезенъ на N-ую косу, въ казармы тюленьщиковъ, отъ которыхъ я получилъ небольшой четырерогій якорь съ канатомъ.
«Въ настоящее время пароходъ близко прибило къ берегу (между средней и сѣверной частью острова) и подводную часть заноситъ ракушкой. Больныхъ въ командѣ нѣтъ.»
Благоразумными мѣрами командира, «Астрабадъ» былъ снятъ безъ всякихъ поврежденій, за исключеніемъ брашпиля и даглистоваго клюза, а потому коммиссія и главный командиръ Астраханскаго порта положили: «случай постановки парохода «Астрабадъ» на мель, какъ происшедшій отъ непредвидѣнныхъ и неизбѣжныхъ причинъ, оставить безъ послѣдствій и не подвергая никого отвѣтственности; убытокъ отъ потери при этомъ случаѣ матеріаловъ и вещей принять на счетъ казны.
Морской генералъ аудиторіатъ подтвердилъ мнѣніе коммисіи и главнаго командира.
