хотя этимъ проливомъ, по опасности его, еще указомъ Адм.-Коллегіи 1801 года было запрещено ходить; но потомъ, обманувшись въ надеждѣ засвѣтло войти въ проливъ, на ночь, въ половинѣ 10-го часа вечера, изъ предосторожности привелъ къ вѣтру (вѣтеръ былъ NW крѣпкій), и будучи уже порядочно пьянъ, однакожъ помня свою обязанность, не сходилъ съ верха, приказавъ вынести койку на ютъ. Транспортъ шелъ по 134 узла, съ дрейфомъ до 4 румбовъ. Прижимаемый къ берегу, ночью поворотилъ на другой галсъ; когда же ему совѣтовали стать на якорь, отказался, полагая, что при такомъ жестокомъ вѣтрѣ и волненіи, судно можетъ «раздергать». Въ 3 часа утра 5-го, берегъ уже открылся съ палубы, и тогда только командиръ рѣшился на поворотъ, начавъ его совершать противъ вѣтра и оканчивая по вѣтру, при чемъ былъ прижатъ къ берегу до глубины 7 саж., потому сталъ на якорь. Но якоря не задержали; судно ударилось о грунтъ, руль вышибло, корпусъ поворотило бокомъ и волны полились черезъ. Ночь была темная и ненастная; огни потухали; вѣтеръ свѣжѣлъ и буруны разламывали ветхое судно. Ни кто не зналъ — гдѣ разбились. Испуганные, полуодѣтые, всѣ, команда и пассажиры, женщины, дѣти, столпились на кормѣ. Кто кричалъ въ отчаяніи, кто молился; нѣсколько человѣкъ бросились въ каюту, и разламывая сундуки, пьянствовали… Когда разсвѣло узнали, что выкинуты у Перваго Курильскаго острова, и увидѣли всю безнадежность своего положенія: транспортъ размывало волнами, а вѣтеръ не утихалъ. Переплывать на берегъ было почти невозможно. Однакожъ матросъ Ѳедоровъ, одинъ промышленникъ и одинъ ссыльный, отлично плавая, отважились броситься въ воду, и благополучно достигли берега. Въ ожиданіи возврата ихъ съ помощію, прошли еще цѣлые сутки. Въ слѣдующую ночь уже погибло пять человѣкъ, снесенныхъ волнами. Многіе изъ остававшихся были такъ ослаблены, что не могли дер-
